– Назад, – приказываю я, замечая движение за деревьями. Серия валунов, все разных размеров. Камни несутся к нам, развернутые веером в виде полумесяца, простирающегося влево, вправо и в центр, проламываясь сквозь подлесок, раскалывая ель прямо надвое. Пятно красного меха проносится мимо меня, карабкаясь в поисках безопасности.
– Туда!
Я толкаю их в сторону луга, где земля лежит красиво ровная.
Мы пересекаем границу и выходим на открытую местность, топча ботинками увенчанные сиренью стебли. Мы на полпути к центру, когда валуны каскадом обрушиваются за линию деревьев на луг, а затем сразу же разбиваются на ручейки бледно-розовых цветов.
Все мы останавливаемся, чтобы посмотреть, как угроза рассеивается. Несколько порывов ветра уносят цветы через луг и поднимают к небу. Я вытаскиваю из-под рубашки мягкий, как перышко, лепесток и хмурюсь.
– Цветущая вишня.
Элос издает нервный смешок.
– Я полагаю, лучше, чем гранит.
Когда на земле снова воцаряется тишина, мы переключаем наше внимание на стебли вокруг нас. Они здесь выше, чем на окраинах; некоторые из них доходят мне до пояса.
– Ну, – говорю я, оглядываясь вокруг. – Думаю, мы зашли довольно далеко.
Элос смахивает капли воды с рук.
– Мокрые, не так ли?
Я киваю. Роса все еще держится на большинстве фиолетовых цветках.
Уэслин направляется к южному концу, оставляя нас следовать за ним. Вскоре мне приходится поднимать локти, чтобы очистить все стебли.
– Они становятся выше? – спрашивает он, убирая несколько стеблей со своего пути.
Я моргаю. Когда они успели так высоко забраться? Внезапно вершины вздымаются высоко над нашими головами, как будто мы идем по кукурузному полю на обширных сельскохозяйственных угодьях Тилиана. Мои штаны намокли от влаги.
Через несколько шагов Уэслин останавливается. Поднимает каблук, затем втаптывает его в землю.
– Что такое? – я пробираюсь сквозь высокие стебли. Я слышу, как рядом со мной ругается Элос.
– Послушайте, – говорит Уэслин, все еще не отрывая взгляда от земли, – все листья хрустят.
Он поворачивается к нам.
– Но сейчас не осень.
Резко наклонившись, я провожу руками по земле, которая в основном состоит из голой грязи. Палец страха пробегает по моему позвоночнику.
– Уэслин, – говорю я, медленно поднимаясь. – Там нет листьев.
Он моргает, глядя на меня.
– Что?
– На земле нет листьев.
– Да, есть, – Элос низко наклоняется и хватается за землю. – Но они мокрые, как и все здесь. Смотри.
Он протягивает открытую ладонь. На ней ничего нет. Только пустой воздух.
– Мы должны уйти, – говорю я им, сердце колотится в моей груди.
– Почему?
– На твоей руке ничего нет, Элос!
– О чем ты говоришь, у меня есть…
Он замолкает. Опускает руку.
– Что ты видишь? – спрашивает он. – Вокруг себя, прямо сейчас. Что ты видишь?
– Стебли, – осторожно отвечаю я. – Выше наших голов. Они золотисто-коричневые, как пшеница.
Краска отливает от его лица.
– Это не то, что…
Уэслин резко вдыхает, сжимая руки в кулаки.
– Что?
– Вода. Она горит.
Я подхожу ближе и изучаю его предплечья, обнаженные под закатанными серыми рукавами.
– Разве ты не чувствуешь этого? – спрашивает он, сжимая одно из своих сухих запястий. – Как это тебе не больно?
– Здесь нечего чувствовать!
Элос ругается и хлопает себя по лодыжке, затем поднимает штанину. – Огненные муравьи.
Он топает вокруг, но я не вижу ни одного насекомого.
– Что происходит? Почему мы видим разные вещи? – требовательно спрашивает Уэслин.
– Это не просто видение, – отвечаю я. Сморщив нос, я кружу на месте. – Кто-нибудь из вас чувствует запах дыма?
Они в недоумении смотрят на меня.
– Пошли, – говорит мой брат, втаптывая ботинки в невидимых насекомых.
– Какой выход отсюда? – парирую я.
Каждый из нас указывает разные направления.
– Я знаю, что это юг, – поджав губы, Уэслин опускает руку. – Я все время шел в одном и том же направлении.
– Это все равно что пытаться проложить прямой путь через лес, – говорит Элос. – Вы можете подумать, что это легко, но в конце концов все деревья начинают выглядеть одинаково.
– Я могла видеть, куда иду, еще несколько минут назад.
– Мы довольно хорошо установили, что вы не можете доверять тому, что видите!
– Огонь, – выдыхаю я, указывая за Элоса. – Мы должны двигаться.
– Здесь нет огня! – кричит мой брат.
Языки пламени приближаются, облизывая стебли жадными ветвями, едкий запах обжигает мои ноздри. Они не могут быть дальше, чем в десяти шагах от нас.
– А что, если есть? – кричу я в ответ. – Кто может сказать, что реально? То, что ты видишь, или то, что вижу я?
Уэслин медленно выдыхает.
– Нам нужно…
– Двигайся, – говорю я, оттаскивая Элоса с пути огня. Перья пронзают мою кожу изнутри, предлагая, настойчиво.
– Я полечу выше и…
Мир погружается во тьму.
Я замираю.
Качаю головой. Тру глаза тыльной стороной ладони.
– Что случилось? – спрашивает Элос мне на ухо. – Что не так?
– Ничего не видно, – бормочу я. Треск пламени затих вместе с запахом.
– Хоть что-нибудь?
– Ничего.
Паника расходится по всей моей грудной клетке, сотрясая ее. Я чувствую, как перья пронзают мою кожу.
– Я не думаю, что перемещение поможет, – мягко говорит Элос, касаясь моей руки и внезапно становясь спокойным, более контролируемым. – Что бы это ни было, это влияет на наши чувства. Это не изменится в другой форме.
– Так как же нам это сделать? – спрашивает Уэслин, голос звучит дальше, чем я его помню. С усилием я заставляю перья отступить.
– Чему мы можем доверять, если не можем доверять своим чувствам?
Я смыкаю веки, затем снова открываю, но безрезультатно.
– Мы доверяем друг другу, – у брата решительный тон. – Если кто-нибудь услышит что-нибудь странное или заметит препятствие, мы его избегаем. Неважно, если другие не смогут.
Я киваю, но Уэслин не отвечает.
– Согласен? – добавляет Элос.
