дома большую часть времени; тратила почти все деньги на лекарства для брата и делала всё, что было в её силах, чтобы поддерживать в нём жизнь.
– Аббат держит всех лондонских вампиров под своей пятой, – мрачно продолжила Вайолет. – И всякий раз оставляет у жертвы отметину – букву «А», похожую на пятиконечную звезду. Он сильный и древний, как Стоунхендж. И он… – рука девушки непроизвольно сжалась в кулак, ногти с острой болью вошли в кожу, – …совершенно не боится ни осины… Ни святой воды… Ни серебра.
Глаза Тома – бледные, чуть навыкате, как у глубоководной рыбы, – стали совсем огромными.
– Значит, он… Будет жить вечно?.. – сглотнув вязкую слюну, прохрипел мальчик и натужно закашлялся.
С его лица вдруг сошла последняя краска. Вайолет поспешно притянула брата к себе, крепко обняла, успокаивающе зашептала:
– Нет, малыш, конечно, нет. Мы уничтожим его. Мы их всех уничтожим.
Спина Тома напряглась под её рукой, прерывистое, тревожное дыхание коснулось неприкрытой волосами шеи, и сердце Вайолет защемило от внезапной нежности.
«Не волнуйся, братишка… Мы найдём способ… И отомстим за всех… И за убитых Аббатом… И за Либби… Да. За Либби…»
Золотой луч, пронизывающий комнату, побледнел. Исчез. Вайолет покрепче прижала к себе Тома, закрыла усталые глаза – и почти сразу провалилась в бархатно-синюю темноту.
***
Три месяца спустя
На столе из эбенового дерева стояла отрубленная голова. Лицо, что в бытность свою живым поражало надменностью черт, теперь было воплощением застывшего ужаса. Прежде прямой, породистый нос казался горбатым, кривым, как сломанная, открывшая махры мякоти, веточка. Усы, которые помнились джентельменски-холёными, волосинка к волосинке, слиплись, точно шкура помойной крысы, а в приоткрытой щели разбитого в кровь рта доисторической костью виднелись красновато-бурые зубы.
Пробор причёски также перестал быть идеальным. Точнее, пробора не было. Как и самой причёски… Да и верхушки черепа вообще. Сейчас там алела густая, багрово-серая масса, куда время от времени опускались то губы, то коготь, загнутый рыболовным крючком…
Голова являла собой кубок, до предела наполненный кровавым пуншем. Сутки назад её звали Джонатан Смит.
«Да. Напыщенный Мастер Смит, чёртов сноб, забери демоны его душу», – злорадно додумал Эдмунд, перешагивая, наконец, порог. Сладковатый дым, что, крутясь, поднимался от опиумных курильниц на полу, мигом втянулся в ноздри. Тёмный плащ распахнулся от резкого движения, на секунду показав костюм бледно-жёлтого, как умирающая канарейка, цвета, и в тенях зала тут же вспыхнули красные глаза-огоньки.
Сидящий за столом – трупно-белое, благонравное лицо, простенький чёрный плащ с пелериной, что скрывал отнюдь не тщедушное тело, – опять обманул коготь в сырые мозги. Крутанул пальцем, размешивая массу, – и лениво осклабился.
– Возрадуйся, Кейко. Твой прекрасный принц вновь удостоил своим присутствием нашу скромную обитель.
– Оставь свои шуточки, Аббат, – досадливо поморщился Эдмунд, без приглашения садясь напротив него, но из темноты уже материализовалась фигура: лиловое платье из шёлка, покрытого цветочной вышивкой; жирно подведённые, ало-светящиеся глаза со стрелками до висков; маленький, чуть приоткрытый рот, в котором влажно блестят сероватые, будто речной жемчуг, зубы… Китаянка улыбнулась, села по левую руку от хозяина. И впилась в Эдмунда привычно голодным взглядом.
– Ну, какие новости ты принёс на этот раз, мальчик? – мягко спросил Аббат, слизывая с когтя подцепленную массу. – Честно признаться, я весьма доволен нашим сотрудничеством. Столько охотников за моей головой… Сами поплатились головами за столь короткое время… – багровые глаза лукаво сощурились. – Признайся, мальчик. Эти предательства тебя возбуждают?
Эдмунд насупился.
– Это – моя месть чёртову Клубу Охотников. Я давно разочаровался в нём!
– В таком случае, мой разочарованный мальчик, когда на этом столе появится голова Мастера Крейга?..
Губы Эдмунда изогнула ненавидящая улыбка.
– Скоро.
– А когда у моих ног затрепещет знаменитая Вайолет? – спросил Аббат, с видимым удовольствием произнеся девичье имя.
У Эдмунда дёрнулась щека.
– Я предлагаю тебе кое-кого поинтересней, – сказал он, наклоняясь вперёд.
Тусклый огонь свечей высветил подкинутую ввысь монетку. Когтистая длань Аббата сомкнулась на ней прямо в воздухе, поднесла к прищуренным глазам.
Эдмунд молчал, ожидая реакции. Тишина длилась долго. Но вот по губам цвета сырой печени метнулся язык, и пальцы крутанули монетку так, что она серебряным волчком завертелась на тёмном столе:
– Боже, хорони Королеву… – негромко пропел Аббат – и без предупреждения вонзил в Эдмунда кровавый, как у альбиноса, взор. – Ты в своём уме, мальчик?
Эдмунд откинул голову назад и от души расхохотался.
– В своём, в своём, дорогой Аббат, – отсмеявшись, весело сообщил он. – Просто теперь я ставлю перед собой куда большие цели.
– И чем же тебе насолила Королева Викки? – сузив глаза в щёлки, осведомился вампир.
Эдмунд перестал улыбаться. Придвинулся ближе, глядя Аббату в лицо.
– Когда-то… давным-давно… – хрипловато, с затаённой, яростной страстью начал он, – …английский трон должен был достаться моей семье. Но нас отстранили, выкинули, как последних ничтожеств… И сейчас я желаю исправить столь досадное упущение.
– Всё это очень похвально, мальчик. Да только мне до этого какое дело?
– Став Королём, я не забуду старых друзей, – сразу откликнулся Эдмунд. – И врагов – тоже. Главное – помоги мне заставить Королеву отречься от престола. В мою пользу.
– Ты просишь невозможного, – отрезал Аббат, растеряв всю свою невозмутимость. Острые зубы раздражённо клацнули.
Эдмунд откинулся обратно на спинку стула, изобразил на лице вселенскую скорбь.
– Ах, Аббат… А я ведь думал, что друзья должны помогать друг другу… – со вздохом протянул он. – Неужели десяток переданных в твои лапы Охотников не стоит одной-единственной услуги?
– Дворец слишком хорошо защищён, чтобы я или мои вампиры могли туда проникнуть. Ты прекрасно знаешь это.
– Так же прекрасно, как то, что мы с лёгкостью можем туда попасть, – улыбнулся Эдмунд в ответ.
Он помедлил, прежде чем продолжить. Кейко, хрупкая и ужасная, вонзила сложенные копьём пальцы в Смитовский глаз. Дёрнула, вытягивая гнойно-жёлтое глазное яблоко, в секунду обрезала тянущиеся из кровавой глазницы мышцы… И нарочито медленно погрузила вырванное око в багровый, словно жерло вулкана, рот. Эдмунд непроизвольно моргнул и перевёл взгляд на Аббата.
– Объясни же.
– Объясняю, – кивнул Эдмунд и чётко, деловито заговорил: – По моим сведениям, послезавтра ночью в Лондон вернётся принц Альберт. Его будет сопровождать Отряд Хораса, пятеро человек. Я знаю, где должен пройти их путь. Твои вампиры сделают засаду. Но я организую дело так, что мой Отряд окажется рядом, – и отобьёт принца.
По губам Аббата скользнула тень улыбки.
– Кажется, начинаю понимать…
– Вы можете вырезать Отряд Хораса до последнего человека, – продолжил Эдмунд. – Но от моего Отряда вы должны бежать. Все знают, как Виктория обожает своего возлюбленного Альберта. Не сомневаюсь, что за его спасение мы
