Таранька! Стоять! — воскликнул он.
Руки я ему не подал. Я их после туалета помыл, в отличие от многих, вытирать о штаны посчитал зазорным, а подавать мокрую посчитал невежливым.
Он, впрочем, тоже рук из карманов не доставал.
— Какой я тебе Таранька? — спросил я. — Ты, по-моему, перепутал.
— Да ладно тебе! Хорош обижаться! С обиженными знаешь что делают? — посмеиваясь, произнёс он.
Я поиграл желваками. Собеседником Гришаня был не самым приятным, но и ввязываться в конфликт я не имел ни малейшего желания.
— Ты в больничке недолечился или что? — спросил я.
— Да вот выписали, ты не переживай, — сказал Гришаня. — Я же так, от путяги закосить. Мне-то башку не пробивали.
— Чё хотел? — недружелюбно спросил я.
— Есть рубль? — пытливо заглядывая мне в лицо, спросил Гришаня.
Ага, знаю я этот заход. Рубль-то у меня был. Только не для Гришани.
— Ну, допустим, — сказал я.
Гришаня явно ожидал сходу услышать отказ, чтобы заставить меня попрыгать и всё в таком духе.
— Дай взаймы, по братски, — произнёс он после некоторой паузы.
На меня нахлынул целый шквал неприятных воспоминаний из девяностых, мне стоило огромных усилий удержать себя в руках. Я уже знал, чем этот разговор кончится, потому что рубль я ему всё равно не дам, но торопиться всё равно не стоило, поэтому я просто левой рукой начал тереть подбородок, чтобы в случае драки как можно быстрее принять бойцовскую стойку.
— А ты мне за прошлые разы разве отдал? По братски, — сказал я.
Гришаня рассмеялся.
— А я думал, ты забыл! — воскликнул он. — Пойдём, может, покурим, а?
— Да я не курю, — сказал я.
— Ну просто пойдём выйдем, — предложил Гришаня. — Воздухом подышать.
Внутри ДК периодически ходили дружинники. Они больше наблюдали за порядком в зале, но и до туалетов тоже прогуливались. Зов природы властвует над всеми.
— Да ты не ссы, просто побазарим постоим, — добавил Гришаня. — Как в старые добрые, а? Как за одной партой сидели с тобой, помнишь?
— Не помню, — отрезал я. — Ты не обижайся. Мне как башку проломили, я буйный иногда становлюсь. На людей кидаюсь.
— Так тебя в дурдом тогда надо, на учёт ставить, — хмыкнул Гришаня. — Как дурачка. Да ты и был всегда дурачко…
Договорить он не успел. Я резко выбросил вперёд левую руку, сжатую в кулак. Прямого в бороду он не ожидал и сполз по стеночке там же, где стоял, только челюсть клацнула. Кажется, ещё и затылком об стену ударился. К счастью, коридор был пуст, все умотали в зал послушать новый хит про дельтаплан.
Крепостью телосложения Гришаня не отличался, только борзостью, так что я без труда подхватил его под мышки и повёл в туалет.
— Воздухом подышать, мля… — процедил я, подтаскивая Гришаню к раковине.
— Ты ч-чё, с-сука… — выдохнул он, очухиваясь от первоначального шока.
Дал ему локтем в солнышко, чисто выбить воздух из груди, ошеломить. Не уверен, что в нынешней своей форме выдержал бы честный поединок с Гришаней, но вот так вот, пользуясь фактором внезапности, вполне.
— Умойся, чучело, — сказал я. — Холодненькой.
Хоть и обошлось без крови, но умыться ему всё равно не помешает. Я открыл кран и толкнул его к воде.
— Конец тебе, Таранька… Я тя, с-сука, урою… — обеими руками держась за раковину, пробормотал Гришка. — Ходи оглядывайся…
Сотрясение? Возможно.
В туалет вдруг заглянул дружинник в расстёгнутом пиджаке и с красной повязкой на рукаве, глянул на нас, зашёл в кабинку. Спустя полминуты вышел. Руки тоже не помыл.
— Я тебе говорил, что буйным стал? Говорил, — сказал я, проводив дружинника долгим взглядом. — Ты, походу, сразу не понял.
— Коз-зёл… — процедил он.
Захотелось разбить его башку об раковину, вколотить её в коричневый кафель, чтобы юшка во все стороны брызнула. Но я сдержался.
— Если и сейчас не понял, могу объяснить подробно, — сказал я. — Забудь нахрен всё, что было до этого. В школе, на улице. Я тебе не Таранька. Не тот чмошник, которого ты на деньги ставил. Считай, другой человек теперь с тобой говорит. Уяснил?
— Пошёл ты… — прошипел Гришаня.
— Значит, не уяснил, — вздохнул я.
Пришлось аргументировать свои слова ещё парой ударов в голову, и если первый Гришаня ожидаемо пропустил, то от второго попытался уклониться, оторвался от раковины и попробовал сам достать меня размашистым ударом, но я юркнул в сторону и впечатал колено ему в открытый живот так, что он согнулся пополам и снова упал. Опасный удар, так можно и селезёнку прибить, но сейчас вроде обошлось.
— Понял? — в последний раз поинтересовался я.
— Понял… — выдохнул он.
Я помыл руки и вышел из туалета. На танцполе как раз затихла очередная песня, и Дима Жаринов объявил в микрофон белый танец. Дамы приглашают кавалеров. Заиграли, кажется, что-то из раннихScorpions, и я принялся отыскивать Варю взглядом.
— Потанцуем? — она нашла меня первой.
— С удовольствием, но не сейчас, — пробормотал я, мягко взяв её под руку. — Мы уходим, срочно.
Она нахмурилась, надула губы.
— Песня только началась, — сказала она. — Что-то случилось?
— Варь, потом всё, — пробормотал я. — Уходим.
Оставаться было опасно. Гришаня тут с компанией своих друзей-гопников, и они наверняка захотят с меня спросить за столь неподобающее поведение. А в уличной драке самый полезный спорт — это лёгкая атлетика, и против толпы птушников я выходить не буду. Я хоть и отбитый, но не настолько.
Ладно хоть Варя не стала спорить. Мы быстрым шагом покинули зал, прошли по коридору. Приходилось держать её
