Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 79
(желательно – очень), летающим, многоголовым, огнедышащим и злобным (хищным). Покровные структуры сейчас не рассматриваем: вариантов все равно гораздо больше, чем мы в состоянии вообразить.
С первым качеством проблем не возникает. Одни завроподы чего стоят: 30 м и более в длину! Однако, увы, они не летали и ели «одну лишь травку». Лучше под определение подходят птерозавры, скажем кетцалькоатль (Quetzalcoatlus) и хацегоптерикс (Hatzegopteryx): и летали, и хищничали, и ростом с жирафа (в приземленном положении). Хотя, конечно, по поводу «летали» к хацегоптериксу вопросы остались. Среди динозавров можно даже четырехкрылых подыскать, например микрораптора (Microraptor), но в мелкой размерной категории. Правда, так, чтобы и четыре лапы, и пара крыльев в придачу, не получается.
Намного сложнее найти огнедышащее существо. Конечно, есть жуки-бомбардиры (Brachinus), которые из съеденной пищи вырабатывают в особой двухкамерной железе брюшка гидрохиноны. По мере надобности эти соединения подаются из накопителя во взрывную камеру. Здесь они окисляются раствором пероксида с катализаторами до бензохинонов, и жук залпами прицельно выстреливает из-под хвоста жгучим спреем, мгновенно разогревающимся до 100 ℃. До полного возгорания не доходит, но незадачливому хищнику (птице, например), позарившемуся на яркого жучка, мало не покажется. Впрочем, представлять дракона, который разворачивается к храброму рыцарю задом, прежде чем спалить того дотла, как-то не очень хочется.
Включив фантазию, можно попытаться вообразить нечто подобное у динозавров или птерозавров. У них имелись объемные воздушные мешки, часть которых можно было наполнить метаном (он все равно выделялся при пищеварении благодаря деятельности кишечных бактерий). Для ускорения процесса хищникам, правда, пришлось бы поглощать и растительную массу вдобавок к основной диете. Далее метан выдыхался бы в пасть и, поскольку свободного кислорода в воздухе вполне достаточно, оставалось только поднести горящую спичку или высечь искру. «Спички» – горящей лесной головешки – под лапой могло не оказаться, поэтому лучше было воспользоваться огнивом. Скажем, пусть по нескольку зубов в верхней и нижней челюстях состояли бы не из привычного фосфата кальция, а из твердых окислов железа, которым даже в граните дырки выгрызать можно. (Этим, кстати, и именно с помощью таких зубов занимаются многостворчатые моллюски – хитоны.) Скрипнул зубами и изрыгнул пламя… А собрать все это воедино можно за счет естественной генной инженерии – горизонтального переноса генных блоков вирусами от одних видов к другим. Единственная проблема: все крупные летающие твари – беззубые, для облегчения массы тела.
Еще сложнее вывести дракона многоголового. Однако случается, что рождаются двухголовые щенята и телята. Гораздо чаще такое происходит среди длинношеих диапсидных рептилий – черепах и змей. Только у змей задокументировано более 2000 таких случаев. Двухголовые мутанты принадлежат к 227 разным видам. Среди черепах дупликаций известно более сотни – примерно в 30 видах. Вероятно, тот же генный комплекс, что способствует удлинению скелета за счет увеличения его компонентов, «увлекшись», начинает множить их вдоль двух осей вместо одной. Удвоенный вместе со всеми полагающимися органами участок может составлять значительную долю тела и насчитывать до 77 позвонков (их число в левой и правой половинах не обязательно равное). На небольшом (от 2 до 11 позвонков) отрезке расхождения обычные позвонки приобретают более уплощенную и расширенную форму. Некоторые змеи прожить с естественным раздвоением личности способны достаточно долго, вырастая до 1,5 м длиной. Двухголовые гремучие змеи даже «согласованно» охотятся, нападая на жертву сразу с двух сторон. (Однако остерегайтесь подделок: к таковым относятся все существа более чем с двумя головами, встречающиеся в недрах интернета!)
Хотя подобные отклонения от нормального развития, которые у пресмыкающихся могут быть связаны не только с генетическими нарушениями, но и с условиями инкубации (повышенная или пониженная температура), весьма редки, встречаются они и в ископаемой летописи. Так, в известном раннемеловом озерном лагерштетте Чжэхоль (на северо-востоке Китая) «выловили» двуглавого «дракончика» – гифалозавра линъюаньского (Hyphalosaurus lingyuanensis), представителя хористодер (рис. 22.1). Его родовое имя означает «подводная ящерица» (от греч. υϕ-αλοζ и σαυρα), а видовое происходит от уезда Линъюань в провинции Ляонин, где он был найден.
Рис. 22.1. Скелет двухголового новорожденного гифалозавра (Hyphalosaurus lingyuanensis); длина в распрямленном виде 7 см; раннемеловая эпоха (130–120 млн лет); пров. Ляонин, Китай (Палеонтологический музей Шэньчжэня)
История этой биоты, если не считать бесчисленных рыбьих скелетов, началась с хористодеры, когда в 1934 г. в окрестностях Линъюаня был найден моньчжурозух (Monjurosuchus). В то время эта часть Китая принадлежала японскому протекторату Маньчжоу-Го, и палеонтологические диковины доставались иностранным ученым. Автором нового рода, а также предковой скрытошейной черепахи маньчжурохелиса (Manchurochelys) из этих мест стал Рюдзи Эндо – ботаник, который настолько увлекся ископаемыми организмами, что вошел в число самых известных японских палеонтологов. Он описал множество форм – от докембрийских водорослей (они оказались волноприбойными валиками) и кембрийских трилобитов до мезозойских позвоночных. Сами же отложения, названные много позднее лагерштеттом Чжэхоль, в то время именовались ликоптеровыми слоями – из-за обилия отпечатков мелких планктоноядных и насекомоядных рыбок ликоптер (Lycoptera) нескольких видов, покрытых мельчайшей (всего 1,2 мм в диаметре) чешуей. (Они были родственниками современных, но древних по происхождению арапаймы, луноглазок и клюворылов.)
Название «хористодеры» (Choristodera, от греч. χωριζ – «отдельно, врозь» и δερη – «шея») буквально означает «раздельная шея», будто его автор, Эдвард Дринкер Коп, в 1876 г. предвидел будущую находку. Впрочем, он имел в виду лишь строение шейных позвонков: невральные дуги не срослись с телами. Прожили хористодеры достаточно долго: появились в середине юрского периода (примерно 168 млн лет назад), возможно и раньше – в середине триасового (240 млн лет назад), и исчезли в миоценовую эпоху (20 млн лет назад). Водились в основном в пресных водах Северного полушария, включая нынешние территории Подмосковья, Кемеровской области, Красноярского края, Бурятии и Якутии. Пик их разнообразия и обилия пришелся на раннемеловую эпоху, когда они освоили обширные озерные угодья Южной и Центральной Сибири, Забайкалья, Японии, Монголии и Северо-Восточного Китая. Благополучно переступив мел-палеогеновый рубеж, они даже успели занять нишу крупных хищников в раннекайнозойской экосистеме наряду с гигантскими змеями и бегающими птицами – форорацидами. Так, североамериканские хампсозавр (Champsosaurus) и космодрако (Kosmodraco), видимо, достигали в длину 4 м, поскольку только черепа у них были полуметровые и больше.
Среди хористодер выделяются несколько «пород» (морфотипов). Одни, подобные хампсозавру, описанному Копом, напоминают гавиалов, другие (Simoedosaurus) – крупных короткомордых крокодилов, третьи (как упомянутый выше моньчжурозух) – ящериц (рис. 22.2). А гифалозавр больше был похож на небольшого длинношеего плезиозавра, но сильно хвостатого. Интересно, что хампсозавры исчезли на пике эоценовой «жары», а родственники гифалозавра – в середине тоже весьма теплого мелового периода. Но последние неожиданно вновь появились в ископаемой летописи в палеоценовую эпоху и дотянули до миоценовой. Все они принадлежат к одному роду, названному – и удивляться здесь нечему – лазарусзухом (Lazarussuchus), т. е. «крокодилом-Лазарем». (Хористодеры вообще места, где «погорячее», недолюбливали, зато в раннемеловую эпоху поселились в приполярной Центральной Сибири.)
Рис. 22.2. Скелет хористодеры икечозавра (Ikechosaurus), вид сверху; длина 0,5 м; раннемеловая эпоха (130–120 млн лет); пров. Ляонин, Китай (Пекинский музей естественной истории)
До 1970–1980-х гг., когда начались масштабные работы Советско-Монгольской совместной палеонтологической экспедиции, хористодер знали только по североамериканскому коповскому роду и еще одной немного похожей на него форме из Франции – симедозавру. Имя последнему дал палеонтолог и энтомолог из Сорбонны Поль Жерве, но большую работу о нем написал врач Виктор Лемуан из Реймса. Лемуан публиковал солидные работы по медицине и о тлетворном влиянии на виноградники Европы филлоксеры, завезенной во второй половине XIX в. из Северной Америки. Но особенно его привлекали речные палеоценовые отложения Шампани. Оттуда как раз происходили остатки симедозавра, а также кости гигантской нелетающей птицы гасторниса (Gastornis) и многобугорчатых млекопитающих. По поводу симедозавра Лемуану пришлось вступить в весьма жаркую полемику с ведущим эволюционистом той поры Луи Долло, считавшим этот род все тем же хампсозавром и обвинявшим оппонента в невежестве. Время показало: прав оказался врач. Как раз основная профессия помогла ему найти новые подходы к изучению древних костей: он впервые использовал лучи Рентгена для исследования ископаемых объектов (всего через год после открытия этого явления). Этот метод
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 79
