администрацией. Вам могут дать некоторые привилегии.
Я поблагодарил его и вместе с Садыком вышел из бунгало. Это — Египет. Все было мне знакомо: одни мелкие чиновники боялись других мелких чиновников, боялись, что их заподозрят во взяточничестве и коррупции. Но по крайней мере, мне разрешили выдать матрац.
В каптерке за пятьдесят сигарет мне выдали хороший чистый матрац. Теперь я мог смотреть в будущее с некоторым оптимизмом. По крайней мере, у меня теперь есть на чем спать. Мысль о том, что в этой вонючей тюрьме есть друзья, меня ободрила. При всей услужливости Фатуха я, конечно, не собирался ему особенно доверять, но с нетерпением ждал, когда смогу ежедневно общаться с Виктором.
Когда мы вернулись в зону, Фатух предложил мне осмотреть другие камеры. Смотреть было особенно нечего, кроме худших проявлений человеческого несчастья и нищеты. В некоторых камерах — такого же размера, как моя, — размещалось до пятнадцати узников. Как объяснил мне Фатух, спали они по очереди. Одни сидели на корточках, прислонившись к стене, другие спали прямо на полу. Большую часть времени они находились под замком в камере, и вонь там стояла невероятная.
С каким-то непонятным мне теплым чувством Фатух показал столб, к которому привязывали заключенных во время порки. Было такое ощущение, что Фатух относился к этому столбу как к старому другу или родственнику. Это отдавало средневековьем, но порка являлась официальным видом наказания в тюрьме и в армии.
На обед, который состоял из приличной порции жареного мяса и картофельного пюре (все это обеспечил Фатух), к нам присоединился сержант Аббас. Этот был гигант с огромными, закрученными кверху усами и добродушной улыбкой. Сержант Аббас был очень важной персоной. Помимо обязанностей охранника он служил еще и официальным палачом. Все казни через повешение производил именно Аббас.
Теперь он сидел рядом с нами, вгрызался своими ослепительно белыми зубами в кусок мяса и, лукаво подмигивая мне, говорил:
— Я рад познакомиться с вами, господин Лотц, за обедом, а не в другой обстановке. Прочитав о вас в газетах, я опасался, что в одно прекрасное утро мне придется вас вздернуть. Было бы очень жаль. Но Аллах милостив! — Он откусил еще кусок мяса, смачно чмокнул губами и продолжил: — Я уверен, что вы бы вели себя достойно, а не так, как тот нечестивец, которого пришлось повесить сегодня. Когда я повел его к месту казни, он чуть не умер от страха и всего меня облевал. Пришлось дать ему хорошую оплеуху, чтобы он вспоминал меня в той жизни. Смешно, — философски заключил Аббас, — но почему-то одни ведут себя хорошо, а другие нет.
Он с удовольствием рассказал нам подробности казней, которые он совершил бессчисленное множество раз. От одних он получал удовольствие, от других нет. В его рассказе не было ничего кровожадного или садистского. Наоборот. Он выглядел вполне приличным человеком и говорил о своей работе так, как хороший мастер рассказывает о своем ремесле.
На десятый день моего пребывания в Туре утром за мной пришел сержант, приказал собрать мои вещи и перевел меня в первую зону. Она представляла собой наиболее защищенную часть тюрьмы, откуда любая попытка побега была практически исключена. Массивное четырехэтажное каменное здание, разлинованное по фасаду рядами небольших окон с толстыми решетками. Эта своего рода тюрьма внутри тюрьмы была окружена высокой каменной стеной, по которой круглосуточно ходили охранники. Маленькая дверь в больших деревянных воротах открылась, и мы оказались на плацу, который лежал между стеной и самим зданием тюрьмы. Охранник за воротами стал тщательно меня обыскивать. В этот момент я увидел, что навстречу нам, махая рукой, идет Виктор.
— Эй, прекрати это, — сказал он охраннику.
Охранник немедленно прервал обыск, улыбнулся и широким жестом пригласил пройти дальше.
— Я уже давно жду вас, — сказал Виктор. — Пойдемте наверх. Вы будете размещаться на четвертом этаже, где держат так называемых «опасных политических преступников». В теории это должно быть самым строгим местом в тюрьме, но на практике это самое чистое и удобное. Мы тоже там живем. Ваша комната уже готова.
На четвертом этаже нас встретил полнеющий смуглый охранник.
— Это Абу Крис, — представил его Виктор, — сержант, который является начальником этого этажа. Он не доставляет нам никаких неприятностей. — И он тут же приказал: — Откройте комнату уважаемому.
С учетом ситуации я предложил Абу Крису пару сигарет, которые он с достоинством принял. Затем сержант достал огромный железный ключ и открыл одну из камер.
— Входите, — пригласил меня Виктор. — Как вам тут нравится?
Я был ошеломлен. По размерам камера оказалась стандартной, с небольшим зарешеченным оконцем. Но она была превращена в то, что по тюремным стандартам можно считать номером люкс в хорошем отеле. Стены были недавно покрашены светло-голубой краской. На полу перед окном лежал толстый совершенной новый матрац, застланный таким же новым одеялом. Из-под одеяла выглядывала подушка с простыней. Оставшаяся площадь пола тоже была застлана одеялами. Тут же были складной стол и стул, небольшой комод и даже книжная полка с несколькими английскими книгами. С потолка свисала электрическая лампочка. Параша была вычищена до блеска, и к ней было приделано туалетное сиденье. В углу к стене был прикреплен бачок с краном для питьевой воды. В довершение всего на стене висела картина с изображением какого-то пейзажа.
— Это подарок от Роберта, одного из «трех мушкетеров», — пояснил Виктор. — Он довольно приличный живописец.
— Виктор, я просто не знаю, что сказать! — воскликнул я, пораженный всем этим тюремным великолепием. — Как вам это удается?
— Связи, — улыбнулся Виктор. — Я рад, что вам тут понравилось. Старайтесь чувствовать себя как дома. Как знать, может быть, вам придется провести здесь немало времени.
— Интересно, — заметил я, — как, оказавшись в тюрьме, сразу начинаешь ценить маленькие удобства и радости жизни. Еще год назад мне бы показалось, что здесь просто невозможно существовать, и вот я уже счастлив, что у меня чистая камера и несколько предметов примитивной мебели.
— Я покажу вам еще кое-что, — продолжал Виктор.
С этими словами он отделил нижнюю часть книжной полки. Обнаружился тайник, в котором находились электрическая сковородка, нож и пачка кофе.
— Все маленькие запретные вещи, — улыбнулся Виктор. — Пока вы не привыкнете, вам лучше есть вместе с нами, но вечером вы можете выпить чашку кофе или приготовить себе что-нибудь самостоятельно.
В камеру вошел заключенный с двумя чашками дымящегося кофе.
— Это Мухаммед, — представил его Виктор. — Он будет вашим слугой.
Это было самым невероятным. В одной из строгих египетских тюрем я мог жить как барон, даже с личным слугой. Но скоро я узнал, что
