? ж.»
27. «Берко 1929 м.»
28. «дитя неизв. возр. ? ?»
29. «? ?»
30. «? ?»
31. « ? ?»
……………
И далее по этому трафарету (глава семьи – жена – дети – внуки) идут отрывки с №№ (привожу выборочно) : 72 – 75; 88 – 92; 99 – 106 …513 – 518 … 934 – 939. Всего 49 человек.
Та же картина и с Гурштелями. Отрывки в списке – по тому же семейному трафарету:{53}
………………..
400. Гурштель Вейвель 1916 м. евр.
401 – 403. Чл. семьи неизв. пола и возр.
404. Гурштель Баша?
405 – 406. Чл. семьи неизв. пола и возр.
………………
Всего в августе 1941 года погибло 112 человек с фамилией Гурштель – мужчин, женщин и детей «неизвестного пола и возраста», о которых известно только то, что они были еврейскими мальчиками, которым «снились школы» и девочками, «мечтавшими о приданом» …
Куда и когда разбросала судьба тех родных Жоржа Абрамовича, кто в начале прошлого века жил в Телеханах и не уехал в 1910 – 1912 годах в Америку – пока неизвестно.{54}). Конечно, Белбалтлаг – не санаторий, но «белбалтлаговская» колючая проволока, за которой он содержался до сентября 1941 года, надежно спасла Бениамина Ашеровича от встречи с командой оберштурмфюрера СС Густава Ломбарда в Телеханах в августе 1941 года. Но в списках погибших во время акта геноцида 1941 года мне встретились Ковалевичи (Константин, Вавара, Михаил…), Коваленко (Иван, Агафья, Варвара…), Ковалевские,{55} но ни одной фамилии Коваль.{56}
Это дает основание рассмотреть некоторые «тонкие нити» альтерверса рода белорусских Кувалей, которые, учитывая, что профессия кузнеца требовала длительного обучения и обычно передавалась «по родству», так или иначе, все в третьем-четвертом колене были родственниками.
В районе Пинска Ковали поселились во второй половине XIX века, а с началом века XX началось их рассеяние по миру. События революции 1905 года, краха империи, мировой войны и гражданской смуты 1917 – 1920 гг., польского «присоединения» 1921 – 1939 гг., «воссоединения» с СССР в 1939 г. способствовали «выдавливанию» Ковалей из Белоруссии.
Документальные свидетельства некоторых событий этого процесса удалось найти Л. С. Соловьевой в минских архивах. Правда, документов, касающихся Абрама, Этель и их близких родственников обнаружить не удалось, но, тем не менее, в архиве канцелярии минского губернатора нашлось любопытное дело «О тайной эмиграционной деятельности мещ. Мовши Тодросова Коваля, Боруха Хлавнова Тарского и Тодроса Янкелева Коваля», начатое 13 февраля 1914 года и оконченное 13 декабря 1914 года.
В то время село Паршевичи Жабчицкой волости{57} 5 стана Пинского уезда Минской губернии, где проживали обвиняемые, находилось невдалеке от европейской границы России с Прусским королевством. Что именно делали Мовша и Тодрос Ковали в своем болотистом крае для того, чтобы «тайно переправлять» через границу эмигрантов, к сожалению, неизвестно. В доступных листах губернаторского дела есть только утверждение следствия – мол, они занимались преступным промыслом! А именно – проводили эмигрантов через границу. Кто они, откуда, и почему эмигрировали, из доступных листов дела неясно. Но ясно, что нелегально пересекают границу, как правило, лица криминальные и «политические». А в те годы – прежде всего политические.
Отметим – Ковалей и Тарского не обвиняют в контрабанде, что было бы понятно по экономическим причинам – бедным евреям нужно было содержать семьи. А поскольку нет контрабанды – нет и «криминальной составляющей» в их промысле.
Не исключаю, что Ковали и Тарский были идейными бундовскими{58} или поалейционистскими{59} активистами и выполняли партийные поручения. А, поскольку на 4-м съезде РСДРП в мае 1906 года Бунд вошел в общероссийскую социал-демократическую партию, это «окно на границе» обслуживало и большевистских и меньшевистских деятелей.
Сами Ковали (и Тарский) это отрицали, и, согласно петиции их жен на имя Губернатора, все соседи готовы были подтвердить, что единственным промыслом обвиняемых была работа в кузнице. Ничего противоправного они не делали.
Обложка дела о тайной эмиграционной деятельности.{60}
На основании материалов этого дела всех обвиняемых предлагалось приговорить к административной высылке:
Фрагмент дела о тайной эмиграционной деятельности Тодроса Коваля{61}
Хотя в доступных листах дела нет окончательного решения, думается, что хлопоты жен обвиняемых были напрасными – «Исполняющий Должность Губернатора, Вице-Губернатор, камер-юнкер ВЫСОЧАЙШЕГО Двора» (фамилия в деле отсутствует), вероятно, утвердил такое «заключение местных властей»:
Заключение по делу о тайной эмиграционной деятельности Тодроса Коваля.{62}
Не берусь судить о степени доказанности обвинения (но уж точно не считаю его «высосанным из пальца»), однако приговор по этому делу – в условиях идущей четвертый месяц войны с Германией! – поражает своей мягкостью.
Можно представить себе нити альтерверса сына и «подельника» Тодроса Коваля – Мовши Коваля, которому в момент приговора о высылке было всего 34 года и он уехал в ссылку в глубинку России с женой Фейгой 34 лет и «пятью душами детей».
Через три года в стране произошла «Великая Октябрьская социалистическая революция» и Мовша оказался в числе тех, кто способствовал ее подготовке – наверняка среди переводимых через границу эмигрантов были и революционеры-подпольщики, ставшие после революции заметными фигурами нового режима. Да и сам он «пострадал от царских репрессий за нелегальную деятельность». Это, вероятно, помогло Мовше «вскочить в социальный лифт» где-то в удаленных от границы районах России и занять какую-то «руководящую должность» (если он был к этому склонен) или просто «тепленькое местечко» (если жена и дети занимали его больше, чем социальный прогресс и мировая революция).
Но лет через 15 – 20, в середине 30-х годов, после какой-то проверки «органами» минских архивов, его дело могло «всплыть» совсем в другой трактовке! Во-первых, могло оказаться, что среди переправленных им через границу эмигрантов были не только «истинные революционеры-большевики», но и какие-нибудь «троцкистско-зиновьевские уклонисты». Да и явное знакомство с немецкими пограничниками в ходе его «промысла» могло расцениваться как «агентурное сотрудничество со спецслужбами Германии». И за все это Мовша, по меркам правосудия, укоренившегося четверть века спустя, мог получить не три года высылки, а «десять лет без права переписки».
Такова одна из «паутинок» альтерверса рода Ковалей, высвеченных «информационным затмением» его главной ветви…
Но более явной ниточкой является возможная связь паршевических и телеханских Ковалей.
Дело в том, что после окончания
