глядя на светлых, опустивших взгляды, и последовал за тёмной. Естественно, что блондин и старуха пошли за нами. И Феодотия будто специально громко хлопнула калиткой.
Мы преодолели двор, а затем вошли в комнату с очагом. Тут колдунья попросила блондина подождать, а нас повела в соседнее помещение, в то самое, где мы вызывали видения. Здесь она взволнованно прокаркала:
— Вы нашли осколки солнечного камня?
— Ага, — сказала Искра и вытащила из заплечного мешка тот камешек, который мы отыскали в лесу. — Вот, остальные у Рея.
— Ох и сложно же было их добыть, — принялся я набивать цену, глядя на то, как девушка положила на стол осколок. Он загадочно сверкал в пламени трёх толстых, оплавленных свечей, которые стояли в бронзовой плошке на столе.
— Понимаю-понимаю, — мелко покивала старуха, нетерпеливо посмотрев на меня. — Только герои способны были достать их. И уже тем более по доброй воле расстаться с ними, ведь солнечный камень дарует огромную силу.
Я хмуро посмотрел на бабку, которая словно искушала меня, хотя этого уже не требовалось. Мне с самого начала хотелось заполучить камень. Но пока я сунул руку в мешок и выудил оттуда три осколка. Они будто три янтарные слёзы красовались на моей мозолистой ладони. Я подавил тяжёлый вздох и положил их на стол рядом с камнем Искры.
Феодотия тотчас уставилась на осколки и принялась бормотать:
— Если вставить камень в шпиль Первой часовни, то свет снова вернётся в нашу локацию. Я уже долгие годы жду этого мгновения, и вы приблизили его.
— А где эта часовня-то? — решила уточнить Искра, сверкая любопытными глазками.
— В руинах, где нынче обитают ящеролюди, — ответила колдунья.
— Я почему-то не удивлён, — хмыкнул я, а затем спросил, вспомнив о своих товарищах: — Добрейшая Феодотия, а нет ли у вас какого-нибудь зелья вроде того, что вызывало ядовитый туман и огонь?
— Нет, — пожала та плечами, сграбастав камни и сунув их в ящик стола, который заперла на железный ключ, а тот повесила на шею. — Варить их надо, а я уже старая, сил нет.
— Да вы совсем не старая, — сделала комплимент ведьма, мягко улыбаясь.
— Спасибо, внучка, — закряхтела старуха и следом, словно только что вспомнила, добавила, хитренько поглядывая на нас: — Ох, совсем забыла о награде. Память-то уже не та. Что я вам обещала за выполненное задание?
Она будто опять проверяла нас. И я вместо того, чтобы рассказать о десяти девственницах, миллиарде долларов и бессмертии мрачно проронил:
— Ничего существенного. Речь шла о благодарности жителей.
— Точно, — кивнула старуха. — Я пущу слух о вашем подвиге. Пусть все знают, что вы сделали для нас. И ещё вознагражу вас славой — сразу по три сотни единиц.
— Ого, здорово, — обрадовалась Искра, растянув губы в широкой улыбке.
— Потрясающе, — кисло выдохнул я. Ох не на это я рассчитывал, когда говорил колдунье правду. В сказках ведь не так. Она должна была похвалить меня за честность и дать хотя бы полмиллиона баксов. На что мне эта слава? У меня её столько, что хоть одним местом жуй.
— Вы молодцы, большие молодцы, — произнесла бабка.
— Ну раз уж мы молодцы, то разрешите переночевать в вашем доме, — попросил я, пожевав губы.
— Отчего же не разрешить? Разрешу, — согласилась Феодотия. — В соседней комнате постелю. Правда, у меня там всего одна кроватка, но широкая — чай уместитесь вдвоём. Искра-то как тростинка. Кушать ей надо больше, кушать. А если хотите, да поможете, то и баньку истоплю.
— Хотим, ещё как хотим, — загорелась ведьма.
— Тогда идёмте, — проскрипела бабка и вышла из комнаты.
Мы потопали за ней и увидели блондина, который сидел на лавке и гладил упитанного рыжего кота с рваным левым ухом. Похоже, к старухе вернулось её загулявшее животное. Надеюсь, теперь в доме крыс не будет, а то ведь нам ещё тут спать. Пока же колдунья вывела нас на крыльцо и сказала:
— Банька-то у меня с той стороны хаты пристроена. Вы идите, затопите пока печь, а я с этим обалдуем поговорю.
И Феодотия скрылась в доме, а мы спустились по ступеням и пошли по выложенной булыжниками тропинке, которая огибала бабкино гнёздышко. Вскоре банька обнаружилась. Она, как и говорила старуха, оказалась пристроена к дому, что являлось не очень хорошо с противопожарной точки зрения. А рядом был навес, под которым лежали дрова.
Я покосился на Искру и проговорил, кивнув головой на хлипкую дверь, ведущую внутрь бани, стоящей на сваях:
— Иди там паутину убери, а то, судя по запаху, бабка нечасто туда заглядывала. И кто её раздевает — тот слёзы проливает.
— Ой, будто от тебя лучше пахнет, — вступилась за колдунью Искра, но всё же потопала в баню.
А я пошёл за дровами, насмешливо крикнув:
— А тут здорово. Можно сразу же из баньки в болото окунуться. Тебя должно понравиться.
— Смешно! — недружелюбно бросила она и скрылась за скрипнувшей дверью.
Ну а я вошёл под навес, выбрал те дрова, которые казались наиболее сухими, взял их в охапку и двинулся к Искре. А та уже чем-то гремела в баньке, открыв небольшое круглое оконце. Из него вылетали клубы пыли и редкие чихи, а затем оттуда выпорхнула мёртвая ворона. Она описала дугу и шлёпнулась возле грядки с морковью. Кот потом сожрёт.
Между тем я взошёл по ступенькам, едва не упав при скудном лунном свете, и открыл ногой дверь, увидев закопчённое нутро бани, освещённое светом лампады, и ведьму, перепачканную в пыли и паутине. Она неумело возила по дощатому полу веник из тонких веточек и что-то бурчала под нос.
Я тут же насмешливо произнёс:
— Чего бурчишь-то? Тяжело с непривычки? Уже не очень нравится идея попарить косточки?
— Разводи огонь, — проронила она, смерив меня недовольным взглядом, а потом оглушительно чихнула.
— Будь здорова, — галантно сказал я и свалил дрова возле печки.
— Буду, — бросила ведьма, вытирая сопли.
В этот миг раздался скрип ступеней, а затем в баньку вошла старушка. Она раздумчиво поглядела на нас, а потом стала командовать, точно в неё вселился Наполеон. Под её чутким руководством Искра дочиста вылизала баню, а я протопил её, да ещё и дров наколол. Короче,
