словам Хелен Ларсен, она оставила племянника. Я протянул руку к двери, но отчего-то замешкался. Гаррисон опередил меня.
– Мистер Диксон! – гаркнул он и почти тотчас вошел внутрь. К нашему обоюдному удивлению, комната оказалась пуста.
– Может, вернулся в холл? – робко предположил Филипп, обходя спальню. Я прикрыл глаза, прислушиваясь, и лишь на долю секунды опоздал.
– Нет, Филипп, стой! – крикнул я, протягивая руку, однако он уже толкнул дверь ванной. Гул моего сердцебиения затмил остальные звуки. Но их и не было. Войдя следом, я обнаружил друга неподвижно стоящим посреди уборной. Прямо перед ним была наполненная до краев ванна, вода в которой розовела от растворенной в ней крови. Безжизненное лицо Ричарда Диксона было повернуто к нам, и на нем я прочитал безмерное удивление. Молодой человек был окончательно и бесповоротно мертв.
А на его груди лежала перевернутая карта Таро с изображением Шута.
От моего прикосновения Филипп болезненно сжался и без слов вылетел прочь из комнаты, по дороге едва не сбив с ног припоздавшего сержанта Оливера.
– Что скажешь, Джулиус? – Гаррисон приблизился к телу и опустил палец в розовую воду, измеряя температуру. – Горячая.
Я оглянулся, надеясь увидеть Филиппа, но тот не вернулся. Может, и к лучшему. Происходящее больше не походило на мирное рождественское торжество старых друзей. Что-то черное и страшное нависло над особняком, крылатая тень смерти, которую я почувствовал, но не узнал.
– Джулиус?
– Простите, – я подошел к остывающей ванне, постепенно возвращая потерянное самообладание. – Мы не будем ждать судебного медика?
– В управлении сказали, что в такую погоду, да еще и накануне праздника никто сюда не доберется, – встрял Томас, без особого смущения или отторжения разглядывающий труп. – Ого, у него вены вскрыты, да?
Глаза не подвели шотландца. Одна рука Ричарда Диксона свешивалась через бортик, и меловое запястье перечеркивали глубокие раны с неровными краями. Кровь медленно капала на кафельный пол.
– Самоубийство? – предположил Гаррисон, однако видно было, что сам он не очень верит. Я покачал головой:
– Не факт. Конечно, нужны результаты обследования медиком, но вспомните про гадальную карту. Разве Диксон-младший увлекался Таро? До такой степени, чтобы перед самоубийством, совершенным, скорее всего, в горячке, озаботиться подбором подходящего аксессуара.
Инспектор хмыкнул в усы:
– Вижу, ты полон идей. Радуешься возможности распутать очередную мистическую тайну? Что ж, идем, сообщим родственнице, а после обсудим всё.
Сомнительное удовольствие доносить скорбную весть я оставил представителям закона, а сам направился в сторону мужской гардеробной. Отчего-то мне казалось, что друга я найду именно там.
И в очередной раз не ошибся.
– Что же это происходит?
Вопрос застал меня врасплох, я остановился в дверях, глядя в сгорбленную спину юного компаньона. Филипп медленно обернулся, обдав меня полным горечи взглядом. Нас разделяло десять коротких шагов, показавшихся непреодолимой пропастью. Да, то был мой мир, не его. Стало нестерпимо страшно, что и он это понял.
– Их кто-то убил, да? – безжизненным голосом спросил Филипп. Я кивнул, быстро преодолевая расстояние между нами.
– Да. Тебе не обязательно интересоваться этим, если не хочешь.
– Хочу? – переспросил он, и влажно блестящие голубые глаза прояснились. Лицо озарила тень былой улыбки. – Хочу, наверное. Мы же партнеры. Где ты, там и я.
Сердце замерло на вдохе.
Какой же он все-таки непосредственный. Только что едва не плакал, и вот уже доверчиво и открыто смотрит на меня. Будто в моей власти разогнать все его страхи. Иногда покорность пугала, точно я в собственных глазах превращался в зловещего кукловода, а он – в марионетку, подвластную любому моему слову. Но ведь был же перелом! После трагической исповеди я впервые почувствовал себя слабым перед силой его огромного сердца. Однако сейчас и тени той силы не осталось. Словно ничего и не было.
– Ладно, – наконец вымолвил я. – Мы еще не обсуждали это с инспектором, но у меня есть гипотеза.
– Нисколько в тебе не сомневаюсь, – похвалил Филипп без тени насмешки. – Гипотезы – твой конек.
– Мне бы хотелось, чтобы детектив тоже ее услышал. Идем в гостиную?
– Идем, – Филипп прошел мимо, и я ощутил легкий цитрусовый запах от его волос. Настоящий. Или нет? Что здесь было настоящим, а что – спланированной постановкой невидимого убийцы? – Джулиус?
Пришлось отложить размышления хотя бы на пять минут, которые потребовались, чтобы найти Гаррисона.
Инспектор времени даром не терял. Гостиная встретила нас напряженной тишиной и затравленными взглядами. На диванчиках вдоль стен сидели гости в полном составе во главе с обворожительной, несмотря ни на что, хозяйкой. Ее поза выражала скорее не страх или подавленность, а легкое раздражение, разбавленное толикой нетерпения; взгляд перемещался по комнате, ни на чем не останавливаясь, пока она не заметила нас.
– Наконец-то! – Дафна вскочила на ноги, и в трогательно сцепленных перед грудью холеных пальчиках было нечто театральное. Словно мы разыгрывали представление, не зная сценария и концовки. – Детектив-инспектор сообщил нам, что вы можете вычислить преступника!
Филипп рядом вытянулся в струну. Я давно заметил, что таким образом он реагирует на появление мисс Ричмонд со дня их первой встречи. Мне это не нравилось.
– Вероятно, вы неверно поняли, – не повышая голоса, однако достаточно твердо возразил я. – Могу лишь предполагать, а расследование лучше доверить профессионалам.
Дафна приблизилась и запрокинула голову, чтобы заглянуть мне в лицо. Полные губы алели в опасной близости.
– Не стоит преуменьшать свои заслуги, мистер Олдридж, – выдохнула она тихо. – Мы-то с вами знаем, на что вы способны.
Ее рука будто бы случайно коснулась моей, и женщина вернулась на свой стул, сияя позолотой на платье и в волосах. Сердитое покашливание Филиппа вернуло меня к действительности.
– Итак, мы имеем дело с убийствами, жестокими и тщательно продуманными, – я встал рядом с Гаррисоном. – Связь с полицейским участком нестабильна, мешают погодные условия. Пока метель не утихнет, помощь до нас не доберется, так что, вероятнее всего, и преступник не покидал дома. Иными словами, он среди нас.
Сказанное возымело эффект. Люди испуганно загомонили, и даже возмущение было наигранным. Подспудное чувство обмана, инсценировки никак не желало улетучиваться. Сержант протянул мне карту, найденную на теле Лейзи Уортон. Так я и думал. Влюбленные.
– Лежала прямо или перевернуто?
Оливер по-простецки почесал рыжий затылок – впрочем, в наблюдательности этого парня мне не раз пришлось убедиться.
– Прямо. Точно прямо.
– Замечательно, Томас. – Сержант расплылся в довольной улыбке, но быстро скис под суровым взглядом начальника. Филипп придвинулся ближе и, возможно, мне показалось, ненавязчиво встал между мной и шотландцем. Мое воображение сегодня играло против меня.
– Что все это значит? – вклинилась мисс Дорис Ламберт. От меня не укрылось, что девушка не поддалась общей панике и с совершенно серьезным и собранным видом ждала ответа на свой вопрос.
– Это значит, мисс Ламберт, что убийца в
