поехал, предпочел получить материалы от людей Деда в Москве. Алексей и его сотрудники, тоже не желая менять формы своего презренного бытия, подготовили «альтернативный» номер еще быстрее, чем первый. Его сдали в типографию, и сегодня пришел «сигнал».
Оба кавказских выпуска лежали на столе перед Кузовковым. Едва успев появиться, они сразу же стали библиографической редкостью.
Люди Деда настояли, чтобы у них был одинаковый номер. Но Кузов, со свойственной ему изворотливостью, схитрил. Первый, оппозиционный выпуск, был помечен № 4, второй, апологетический, № 4–5. На обложке того и другого красовался Дед в профиль и анфас соответственно. Передовица № 4, под рубрикой «Политическая сцена», имела название «Блеск и нищета президента» и открывалась утверждением: «Нельзя признать нормальным, что республика стала более чем на 70 процентов дотационной, а ее руководство вместо разумного хозяйствования и управления занято выбиванием средств из федерального бюджета. Своих сограждан президент республики и его правительство поставили на грань социального и духовного обнищания».
Передовица № 4–5, под той же рубрикой называлась более лаконично, но веско: «Президент» и начиналась так: «Наша республика с ее многонациональным, добрым, гостеприимным и трудовым народом, развитой промышленностью и сельским хозяйством, огромным научным и культурным потенциалом по праву признана одной из наиболее развитых республик в Российской Федерации».
Оппозиционные разоблачения в № 4 завершались на убийственной ноте: «Развалив экономику республики, растранжирив национальные богатства, президент восхваляет свои “подвиги” не только в республиканских средствах массовой информации, куда имеет доступ, как в свою вотчину, но выходит на российский эфир и другие СМИ с помощью наших с вами, читатели, денег. Так, фильм Германа Гуда “Портрет на фоне гор”, снятый про президента и показанный по Центральному телевидению в прошлом году, обошелся налогоплательщикам в 240 млн рублей. В целом же самореклама властителя гор обошлась народу республики в полмиллиарда неденоминированных рублей».
Неведомый ни Кузовкову, ни Звонареву Герман Гуд не остался в долгу и заявил в конце предвыборной подборки в № 4–5 (обойдя, правда, вопрос о деньгах): «Снимая президента в фильме о республике “Портрет на фоне гор”, я видел в нем обобщенный образ наших древних языческих богов, образ, в котором просекались рубленые, отвесные морщины Авраама Линкольна, великодушно-благожелательный взгляд Джорджа Вашингтона, врожденный аристократизм и проницательность Франклина Рузвельта».
Это была та самая свобода слова, о которой в студенческие годы так мечтали Звонарев и Кузовков.
Литературные блоки в обоих номерах, со страницы 86 по страницу 120, совершенно совпадали, что было естественно: требовалось время, чтобы отредактировать материалы в экстренный номер, набрать и вывести на пленки, поэтому Звонарев просто использовал часть пленок № 4. Правда, в президентский номер, более толстый благодаря деньгам Деда, они с Кузовковым добавили отличный «паровоз» – «Записки» начальника охраны Сталина Власика.
Но не совпадения, не разночтения в двух номерах беспокоили Кузовкова. Московская публика даже и не заметила бы, что в одном выпуске ругают Деда, а в другом хвалят: никаких северокавказских президентов, кроме Масхадова и Аушева, она не знала и вообще ничего не стала бы читать про Деда. А что подумает публика кавказской автономии, Кузовкова не интересовало. Но его интересовало, что подумают заказчики первого номера, вожди оппозиции. Не сочтут ли они, что бесчестье «Секретных расследований» можно смыть только кровью?
В сущности, положение Кузовкова и его ИЧП ничем теперь не отличалось от того, каким оно было после визита людей Деда. О таком развитии событий Звонарев сразу же предупредил Кузовкова, но тот считал, что в нынешнее время преступно отказываться от возможности «наварить» на копейке еще копейку, опасаясь последствий. Кто сейчас зарабатывает без последствий? «Нас могло бы остановить только одно, – говорил он, – если бы Дед или оппозиция были сепаратисты. А поскольку все они за единую Россию, не один ли нам хрен, кого печатать? Мы в их кавказских делах все равно не разберемся. Да и не нужно, не имперская это позиция. Имперская позиция – это “разделяй и властвуй”.
Теперь, когда “президентский” номер вышел, уверенности у Кузовкова поубавилось. Скоро придет заказанная людьми Деда фура (точнее, она прибудет с Кавказа с «паленой» водкой, а в обратный путь пойдет с журналами), через неделю «Секретные расследования» появятся в киосках по всей автономии, и как отреагируют люди от оппозиции?
– С одной стороны, – размышлял Кузовков, – мы свои обязательства перед ними выполнили. Выпустили номер в срок, оговоренный тираж отгрузили. С этой минуты наши отношения прекратились. С кем мы будем сотрудничать дальше – не их дело. С другой стороны, они платили деньги, чтобы добиться определенного эффекта, а мы именно этот эффект им испортили.
– А с третьей стороны, – вставил Звонарев, – это Кавказ, где все эти соображения ровным счетом ничего не значат. Враги Деда будут думать только о том, что мы их кинули. Денежки, как ни крути, придется вернуть.
– Как это – вернуть? – вскинулся Кузовков. – Да я с этих денег уже выплатил вам зарплату и премию! Вы их что – возвращать будете? Давайте!
Звонарев промолчал, другие тоже. Зарплата в «Секретных расследованиях» доставалась нелегко. Нет, Кузовков, надо отдать ему должное, старался платить аккуратно, каждый месяц, но у него не всегда имелись для этого деньги, так как обчищенные жуликами клиенты его бюро расследований иногда расплачивались за услуги не деньгами, а натурой: например, сахаром, как один сахарозаводчик с Украины. Кузовков, не долго думая, тоже заплатил сахаром – и эмвэдэшникам, и своим сотрудникам, и гонорар авторам. Произошло это несколько лет назад, но воспоминание об этом было свежо. За сахаром ездили всей конторой на какой-то склад в районе Курского вокзала, грузили пятидесятикилограммовые мешки в редакционную «газель», потом делили его в офисе, взвешивая на безмене. Звонарева тогда поразило, что на мешках стояла печать «Ростовсахар», а привезли продукт из Харькова. Это была одна из бесчисленных загадок «рыночной экономики».
– Вот что я думаю, – прервал молчание хмуривший лоб Кузовков. – Я приглашу сюда людей Деда. Ты, Платоныч, наденешь милицейскую форму и явишься сюда со своими хлопцами: пусть они мрачными глыбами сидят в углах. Затем я показываю лицам кавказской национальности приманку, – он ткнул пальцем в «сигнал», – и после того, как они полюбуются, говорю: «Тираж начнем отгружать лишь после того, как мы получим гарантии безопасности. Вы заплатили деньги, но они не стоят человеческих жизней. Поэтому вы свяжетесь с людьми из оппозиции, возьмете всю ответственность за выход президентского номера на себя и предупредите их, что, если хотя бы один волос упадет с наших голов, они станут вашими кровниками. Если же вы не сделаете этого или они вас не послушают, вы сами станете нашими кровниками. Мы вас разыщем и под землей».
– Дело, – кивнул Платоныч, кряжистый мужик с
