резкую боль в ладони.
— Ай!!!
Глаза я закрыла всего на долю секунды. А открыла уже в храме.
Флягу я высосала до донышка. И галету съела. А потом кое-как выползла из храма и направилась туда, где горел костер…
На дворе стоял вечер, я видела и девочек, и драконов, и подруги сидели вокруг костра, а драконицы лежали чуть поодаль.
Им было хорошо. А мне… у меня болела ладонь.
Я посмотрела на нее.
На моей ладони свернулась клубочком черная змея. Очень ядовитая, без сомнений.
Аласта дала мне свой знак. И пари мы заключили.
Интересно, Даннара выбрала именно меня в расчете на наш разговор? Или на что-то еще?
Божественные замыслы, фиг разберешь… я точно не возьмусь. Выжить бы.
Влюбиться?
Лучше девочкам даже ни о чем не рассказывать. И Виоле. Неприятно лгать, конечно, но что-то мне подсказывает — змея поставлена не просто так, и кусаться она будет по-настоящему.
Не надо мне рисковать ни собой, ни девочками. Ни Виолой, ни кем-то другим. Совру, конечно… пусть обижаются, зато живы будут. Это важнее, чем их мнение обо мне, вот и все.
— Каэтана?
Мариса заметила меня первой.
— Каэтана! — взлетела вверх Олинда.
— Каэ!!!
Я почувствовала себя почти счастливой.
— Девочки! Как я рада вас видеть!
— Каэ, ты садись, давай я тебе попить налью… и кушать тоже….
— Много времени прошло? Долго я там была?
— Два дня.
Ну… и разговор продолжался дольше. Это понятно.
— Два дня….
— Каэтана, о чем вы говорили?
Я хлопнула залпом стакан травяного взвара с медом, в один укус слопала поджаренный на костре сухарик — и выдохнула.
— Сейчас расскажу. Минуту.
Еще стакан взвара. И — не врать. Ну…. Хотя бы по минимуму.
— Аласта там. Докричаться до нее можно тоже из любого храма. Просто… она сильно обижена на Варта. А жрецы ее уговаривали не сердиться ради своих интересов. И она еще сильнее обиделась.
— А проклятие она снимет?
— Она поставила мне условие. Только вряд ли я смогу его выполнить, — честно созналась я.
— Какое? — загорелись любопытством глаза девушек.
Я подняла руку.
Черная змея на моей ладони развернулась, зашипела беззвучно — и свернулась снова. По поляне пронесся стон.
— Расскажу — умру. И последний шанс потеряем. Поэтому — простите.
Девочки понурились.
Вот оно — преимущество Фейервальда. У нас бы точно докопались, где я такую крутую татушку сделала. И в богов у нас не верят. Сама не верила, пока не столкнулась…
А здесь все воспримут спокойно и адекватно.
— Выспрашивать нельзя, — вздохнула Ярина. — А… Виола?
— Никому нельзя. Тогда я вообще все шансы потеряю.
Какое-то время все молчали.
— Ладно! — хлопнула ладонью по коленке Мариса. — Положим, мы и так получили больше, чем рассчитывали. Мы не думали здесь что-то найти, правильно?
Тут все были согласны.
— Мы попробовали себя в бою, мы путешествовали, мы подружились. Разве нет?
— Разве да, — буркнула Ярина. Но ее хмурый вид уже никого не мог обмануть.
— Мы не надеялись, что боги нас услышат. Но Варта видели все. А Аласта… тут тоже нет сомнений.
Да уж какие тут сомнения?
— Более того, Каэтана получила условие для снятия проклятия. Это вообще больше того, что было у остальных. За многие века.
И это верно. Какая у нас Мариса умничка!
— так что мы спокойно летим в Академию.
С этим тоже было сложно спорить.
— Переночуем здесь, а с утра — в полет.
И снова никто не возразил.
Действительно, чего по ночам скакать? До утра подождет.
Змейка на ладони ощущалась под кожей, как нечто живое.
Неприятно. Но…
Пусть Аласте будет, если уж так по-честному. Мне паршиво, а ей насколько? Мужчин-то на свете всяко больше, чем богов. Ей точно тяжелее пришлось.
* * *
Аласта нас прощания не удостоила. Еще всякую шушеру провожать ей не хватало. Но девочкам и змеи на моей ладони хватило с лихвой.
Они убедились, что я не лгу. И с Вартом, и сейчас. И не лезли. Молча посмотрели на прощание на храм, так же, молча, уселись и взлетели.
До Академии нам было лететь дней десять. А в проблему мы вляпались на четвертый день полета вдоль побережья. Наверное, судьба такая….
Или Аласта развлекается? Она может, она такая…
* * *
— Пираты!
Кайа кричала пронзительно, все услышали. И люди, и драконы.
Я прищурилась.
Действительно, пираты.
В этом мире «Веселый Роджер» изобретен не был, да и черный цвет не был траурным. А потому пираты поднимали пурпурный флаг.
Да-да, тот самый, траурный. И изображали на нем не череп и кости, а две скрещенные сабли. Их и рисовать проще, кстати. Провел черной краской две черты — и флаг готов.
Более успешные пираты поднимали флаг из траурной пурпурной ткани, которая стоила бешеных денег. Менее успешные обходились простой красной тряпкой.
Впрочем, для жертв разницы не было.
Пираты и романтика?
Забудьте!
Какая там романтика, если над вами сначала поиздеваются всей командой, а потом убьют? А до этого могут еще убить ваших близких у вас на глазах. Родителей, детей мужа… нравится?
Никому не нравилось. И в этом мире пиратов молча вешали.
Вышел в море на корабле под пурпурным стягом? Все. Приговор. Неважно, что тебя на это толкнуло. Может, у тебя близкие помирают, может, дальние, может, обидел кто, может,, выбора не было… судьям было на
