Книга Взаперти - Лора Кейли

27

Поезд

Кабина машиниста была заполнена дымом. Мы вглядывались через стекло. Он клубился, то опускаясь до пола, то поднимаясь вверх. Всё было в густой, живой, танцующей дымке.

Поначалу я даже подумал, что, возможно, где-то горит.

– И никакого запаха гари? – возразил Трэвис. – Нет, скорее всего, это какой-то газ.

Он открыл дверь и тут же её захлопнул. У него заслезились глаза.

– Слезоточивый? – спросил я.

– В такой концентрации любой газ вызовет раздражение слизистой, – ответил Полянский.

Он сложил ладони окошком и посмотрел через них.

– Кто-то лежит на панели приборов. Похоже, ваш друг отключился сразу, после того как успел выйти на связь.

– А машинист там есть? – спросил я.

– Не вижу, – сказал Полянский, – никого больше не вижу.

– Нужно пробраться в кабину и скорее вытащить его, – заторопился Трэвис.

– И тогда отключимся мы все?

Я предложил открыть дверь поезда. Но она никак не хотела поддаваться.

– Дайте-ка мне, – отстранил меня Трэвис, он был самый сильный из нас. Через несколько минут безуспешных стараний дверь с натугой, но поддалась. Сильный поток холодного воздуха занёс в вагон зябкой прохлады.

– Смотрите!

Там, на перилах, у самых ступеней виднелись кровавые отпечатки чьих-то ладоней.

– Кого-то сбросили.

– Или он спрыгнул сам.

Мне казалось, с этого поезда хотели сбежать даже мёртвые.

– И с другой стороны. – Полянский указал на противоположную дверь.

– Если бы кто-то кого-то скидывал, он бы тоже был здесь. Не так ли? Но все террористы убиты, – сказал Трэвис.

– Может, это тот, кто попался нам?

– А почему он не скинул другие тела? – спросил Трэвис.

Я не мог на это ответить. Я не знал, как они выбирали жертв.

Трэвис открыл и вторую дверь, образовав сильнейший сквозняк. Нас чуть не снесло воздушным потоком. Меня придавило к стене. Полянский ещё как-то держался.

– Вам лучше зайти в вагон, – крикнул Трэвис через гул колес, – я сам его вытащу из кабины!

– Нет уж, мы здесь подождём, вдруг вас тоже отключит! – прокричал ему доктор и махнул, чтобы тот не боялся и шёл.

Трэвис набрал воздуха в лёгкие и закрыл нос рукавом.

Дверь машиниста открылась, выпустив из себя клубящиеся пары белого газа. У меня заслезились глаза. Трэвис пробрался внутрь. Полянский сказал мне не заходить.

– Лучше потеряет сознание один, чем все трое!

Он был прав, тогда мы хоть сможем вытащить его.

Но Трэвис был на редкость силён. Через несколько секунд он уже стоял перед нами с мужчиной на плече.

Едкий дым постепенно рассеивался, выползая змеевидными струями, улетая в зябко-светлую даль.

Мы перенесли бедолагу в вагон и усадили на первое из сидений.

– Он жив? – спросил я.

– Надеюсь, что да.

Полянский пару раз побил мужчину по щекам. Но пассажир никак не приходил в себя.

– Странно, пульс есть…

– Кто ж так будит? – сказал Трэвис и со всей силы влепил парню пощёчину.

Колин слетел с сиденья на пол и застонал.

Вид у него был помятый.

– Живой! – заулыбался Трэвис. – Живой!

Колин протирал глаза.

– Какого чёрта ты делаешь! – потрогал он свою челюсть.

– Иначе вы не просыпались, – спокойно сказал Полянский.

– А наши где? – смотрел он на нас.

Трэвис опустил глаза.

– Выжил только Юсуф, но, кажется, он спятил. Надо будет за ним вернуться на обратном пути.

– Скажите, вы не видели, куда исчезли все тела? Кто их скидывал с поезда? – спросил я.

– Тела? – оглядывался по сторонам Колин.

– Да, мальчишка сказал, пассажиров было одиннадцать, но по факту только три и ещё двое ваших.

Колин присмотрелся к своим, они так и лежали в углу, ближе к двери.

– На нас бежал тот обмотанный…

– Вы видели террориста?

– Да, – закашлялся Колин, – он устроил стрельбу. Он был весь в проводах, с пистолетом, он кричал, что не знает, где он, он кричал, чтобы его выпустили отсюда.

– Не знает, где он? – не понял я.

– Почти все террористы – наркоманы, – сказал Полянский, – они совсем не дружат с головой.

– Он стрелял напропалую, – продолжал Колин, – и, скорее всего, убил всех. Я не смотрел, мне нужно было дойти до кабины.

– Всех, кроме мальчишки, – сказал я.

– Какого мальчишки? – оглядывался Колин.

– Пацан, вылезай! – Трэвис заглянул под сиденье.

Ребёнка нигде не было.

– Я чего-то не понял. – Он пошёл заглядывать под другие. – Он же только что был здесь! Он же был? – засомневался сам в себе Трэвис. – Я же видел его, перед тем как уйти.

– Мы все его видели, – сказал Полянский.

Я метнулся в конец вагона.

– Сейчас не время его искать! Ребёнок мог убежать и в другой вагон, да и газ почти рассеялся.

Полянский был прав. В тамбуре уже рассеялась дымка, так что в кабине была видна панель управления.

– Там никого нет, – сказал Колин, – поезд мчится на максимальной скорости, я только успел подключиться к громкой связи, потянулся к рычагу скорости и, похоже, тогда отключился.

– Хватит метаться! – крикнул мне доктор. – Ребёнок, наверное, уже и до нашего купе добежал.

Я успокоился. А точнее, сдался. Единственное, что мне оставалось, это верить, что мы его найдём.

Газ уже почти выветрился из кабины. Чётко была видна панель управления и все датчики на ней. Скорость на табло застыла на отметке 120. Впереди лишь вершины заснеженных гор, на которые падало небо со всеми его облаками.

Полянский закашлялся, взявшись за горло, а я опять ощутил нестерпимую боль где-то в районе желудка.

– Снижайте скорость и приступайте к торможению, – сказал он, еле дыша. Он как-то резко вдруг побледнел и схватился за сердце.

– Вам плохо? – крикнул я.

– Снижайте скорость, – повторил он.

– Вы знаете как? – Меня опять скрутило.

– У вас что, опять приступ?

– Всё хорошо. – Я лишь отмахнулся, сейчас было не до того.

– Здесь десять делений, – указал на шкалу скорости Трэвис. – Давайте снижать постепенно.

Я взялся за рычаг.

– Тяните его на себя.

– Вы уверены?

– Не трусьте!

Трэвис взял мою руку и опустил рычаг на одно деление, потом ещё на одно.

– Мы замедляемся! – указал он на скоростное табло.

И правда, смазанный до того горный пейзаж становился более чётким.

– Уже шестьдесят! Тяните, Берроу! – кричал мне Полянский, а сам отвернулся и вздохнул пару раз глубоко, но от того, как мне показалось, побледнел ещё больше.

У меня же в животе сжалось так, что в глазах потемнело, и эта дурацкая боль разнеслась по всем нервам. Я весь дрожал.

– Да что это с вами со всеми? – посмотрел на нас Трэвис и опустил рычаг ещё ниже.

Мы услышали мощный взрыв.

Нас отбросило на панель приборов, поезд заскрипел металлическим скрежетом, заглушая все