«Правда? Хоть бы правда!»
Свободной рукой она принялась ощупывать пространство вокруг. Под ней оказался шершавый пол с бороздами.
«Керамическая плитка».
Рядом – стена. Прохладная, гладкая, ровная.
«Будто дверца холодильника».
И мужчина. Он сидел коленях и, кажется, собирался вытрясти из нее всю душу, лишь бы она, распластавшаяся на полу, пришла в себя.
–Так меня скоро укачает и стошнит,– вымученно пошутила она.
–Ох, извини.– Раздался смешок. Тряска наконец прекратилась.– Перенервничал.
Липа попробовала тоже сесть. Приступ паники миновал, но перед глазами еще мельтешили голубоватые мушки, и она покачнулась.
–Не спеши!– Виктор поддержал ее за спину, но тут же сдавленно охнул и отдернул правую руку.
–Ты ранен?– испугалась Липа, неловко заваливаясь в его сторону. Мельтешащих точек перед глазами стало больше.– Что случилось?
Под щекой ощутилась ткань рубашки, а под ней, глубоко в груди, учащенно стучало сердце.
–Я выбрал «Ясли». В «Мясной комнате» висели туши, как на мясокомбинате. Я решил, что нам это не подходит.
–А ключ?– вслух выдохнула она.
–Смешно, но он все это время был при мне. В кармане этой пляжной рубахи. Не понимаю, как я сразу не почувствовал его вес…
–Обхохочешься,– кивнула Липа без тени улыбки.– А я? Что случилось?
Он разжал ладонь, отпуская ее руку, но лишь для того, чтобы легко приподнять ее подбородок. Заглянуть друг другу в глаза в этой кромешной тьме все равно бы не вышло, оттого смысла в этом жесте не было никакого… или был?
–Не думаешь же ты, что я бы оставил тебя в том адском пекле?– Мягкий шепот прошелся по щеке невесомой щекоткой, вызывая мурашки.
Виктор прижался лбом к ее лбу. Так близко. Так странно. И так болезненно необходимо. Словно отстранись он – в тот же миг Липа утонет, растворится, навсегда исчезнет в темноте неизвестной комнаты.
–Пожалуйста, не бросай меня здесь,– почти шепотом попросила она.– Пожалуйста.
–Липа… Олимпиада…
Он коснулся ее носа своим. И не нужны были ни зрение, ни свет, чтобы ощутить близость его губ.
–Витя, я…
Мягкое, нежное прикосновение поглотило невысказанные слова. Приятное и теплое. Такое живое среди хаоса, сотканного из страхов, боли и мрака.
Липа рвано вздохнула, собрала остатки благоразумия и подалась вперед, скользнув щекой по его щеке. Прильнула головой к его плечу, обняла, стискивая изо всех сил, словно боясь отпустить. Или что он отпустит ее.
Но дальше тянуть было нельзя. Неправильно. Некрасиво по отношению к нему и к Ники. Она должна была это сказать:
–Прости меня,– правильные слова давались с трудом.– Вить… я… я не свободна.
–Жених, да?– вопреки ситуации он тоже обнял ее одной рукой.
–Угу,– Липа кивнула, шмыгнув носом.
–А отбить можно?
–Что?
–Не что, а кого.
–Кого?– машинально переспросила она. Эмоции раздирали изнутри, мешая воспринимать смысл его слов.
Ей следовало отстраниться, встать, отступить. Но воли на это не хватало. Страх, что Виктор уйдет, нарастал с каждой секундой. Липа корила себя за проклятую честность, и в то же время понимала, что поступила правильно.
Виктор же неопределенно хмыкнул, а затем разомкнул объятия:
–Вернемся к этому разговору позже, ладно? Думаю, сейчас лучше осмотреться и понять, что это за ясли такие. Пока нас кто-нибудь не сожрал в этой темноте.
Липа вытянулась, как струна, и стала нервно оглядываться, но вокруг по-прежнему был только непроглядный мрак. Виктор помог ей подняться, и вместе они двинулись вдоль стены. В ногах ощущалась слабость, бедро отзывалось тупой ноющей болью, голова кружилась. Но Липа упорно делала шаг за шагом:
«Не отстать, не потеряться, не отпускать его руку».
–Там будто очертания окна,– Виктор ускорил шаг.– Видишь контур посветлее?
–Нет,– снова честный ответ.– Я верю тебе. Но не вижу: глаза зажмурила.
–Зачем?– Он остановился. Наверняка на его лице было написано удивление, но этого она, конечно, не разглядела.
–Я плохо вижу в потемках. Со зрением у меня все в порядке,– поспешила оправдаться она.– Просто такая особенность организма. С детства. А потом и скотофобия развилась…
–Боишься скота? Или скотского к себе отношения?
Судя по голосу, он улыбался.
–Темноты,– вздохнула Липа, немного расслабляясь от незамысловатой шутки.– Чаще это никтофобией называют, смысл тот же, но это слово мне не нравится – отдает ночью и тьмой.
Он потянул ее за руку дальше и как-то невзначай сообщил:
–А я на самолетах летать боюсь. В момент взлета цепляюсь в подлокотники и мысленно считаю до тысячи. А казалось бы, взрослый адекватный мужик… Так, вот оно! Похоже на ставни, сейчас…
Он разжал ладонь и зашуршал, захлопал по стене. Липа открыла глаза и теперь тоже разглядела чуть светлевшую полоску-щель. Надежда наконец выйти из сумрака придала сил, и совместными усилиями они раздвинули ставни в стороны. В комнате сразу стало светлее. Вот только за ставнями оказалась плотная рулонная штора. Виктор забренчал шнуром, поднимая ее вверх.
С той стороны, из-за стекла, на них уставилась огромная козлиная морда с ветвящимися черными рогами.
–Донжон!– воскликнула Липа, с неприязнью созерцая знакомую комнату с огромной кроватью.– Опять такое окно. А с той стороны зеркало было!
Она вспомнила, как пыталась корчить из себя «девушку, которая поменьше стесняется в постели», и неловко отвернулась, переводя взгляд на Виктора.
В одной руке у него блестел золотистый шнур, инкрустированный стразами, а может, и бриллиантами, Липа не знала. Но впервые видела такую веревку для штор. Она казалась вычурной безвкусицей. Но привлекло ее внимание другое – то, что правую руку Виктор держал как-то неестественно.
–Что с твоей…
–Похоже на соты, да?– опередил он ее и кивнул на потолок над головой. Тот и правда был расчерчен крупными шестигранниками и убегал в темноту, куда не доходило освещение из окна. Стены также частично утопали во мраке, но то, что открылось взгляду, напугало до чертиков. На крючках ровными рядами висели жутковатого вида инструменты: кле́щи, ножницы, разномастные пилы и вовсе непонятные изогнутые железки.
–Это что, пыточная?!– Липа метнулась ближе к Виктору.
–Скорее мастерская таксидермиста[7],– он кивнул на другую стену, на которой, словно в охотничьем доме, висели головы животных и… насекомых. Не маленькие, приколотые к доске булавками, нет, а увеличенные до таких размеров, что треугольным черепам вполне можно было примерить оленьи рога, висевшие по соседству. Липа содрогнулась и перевела взгляд на длинный верстак с частями… тел? Расходных материалов?
