совсем от рук отбились! Вот, на днях вместо молока мне в блюдце любовного зелья накапали… Так я под влиянием того зелья ко всем кикиморам с непотребствами всякими приставал — самому теперь им в глаза смотреть стыдно!
Я сочувственно кивала, стараясь не расхохотаться, и заботливо подливала домовому своей фирменной успокаивающей настойки:
— Ну что же вы, Силантий Прокопьевич, все так близко к сердцу-то принимаете? Кикиморы ведь женщины одинокие, может, им ваше внимание даже приятно было?
Домовой задумался, пожевав губами, отчего его окладистая борода забавно зашевелилась.
— И то правда, Яга Ягинична, я ведь мужчина-то еще ого-го! Но все равно же вертеп! Адептов надо розгами пороть, я считаю, для пущего порядку! Вот, вчера на ужине Царевна Лебедь наша налила себе в один рукав кваса, в другой кости куриные сложила, и пошла плясать по залу, руками размахивать! Обглодки во все стороны полетели, профессору Ваиру глаз подбило!
— Серьезно подбило-то?
— Нет, синяк токмо. Но сам факт!
Я заступилась за адептку:
— Да Царевна Лебедь просто зачет по изготовлению големов провалила, теперь тренируется, к пересдаче готовится! Ну как мы ее за такое наказать можем? Отобьем ведь охоту к учебе!
Домовой возмущенно затряс бородой:
— А елку? Елку-то зачем нарядили? Я к нашему главному пошел — так мол, и так, батюшка Змей Горыныч, непотребство это, елку посреди терема ставить да все, что есть, на нее вешать, а он смеется! Новый год, говорит!
— Ну да, а что такого?
— Тьфу, бесовская традиция, иноземная! У нас-то Новый год завсегда весной празднуется, как снег сойдет!
— А вампиры зимой отмечают. И у нас адептов из мира вампиров больше половины! Как их не уважить?
Домовой покачал головой:
— Зубастые эти вообще мне не по нраву. А ну как убегут из учебного терема, да пойдут в нашем Мире Преданий безобразничать? Вдруг сожрут кого?!
— Убежать они не смогут, у нас за ворота университета выходить запрещено категорически. Представители Ордена Тьмы за их дисциплиной следят очень жестко. Но если кто-то будет нарушать правила, сразу же Сандеру сообщайте, он на своих подопечных управу найдет. Да и жрать вампиры никого не будут, они ж если кого и кусают, то лишь так, для эстетического удовольствия. А питаются они уже давно исключительно сухпайками. Одна таблетка в неделю — и никакого голода. Очень удобно. Наших адептов — и то накладнее кормить! Вон, дочки царя морского каждый день на ужин свежую рыбу требуют. Русалки на поставках уже озолотились!
— Кстати, о свежей рыбе, — наябедничал Домовой, — профессор Баюн каждый день приходит русалок встречать, и жалуется им на голод и тяжелую жизнь. Они его рыбой кормят, а потом все, что он съел, нам в накладные включают!
— Хм, — я задумалась. — Баюн у нас и так тут не голодает, но меры в еде не знает совсем. Давай так, две рыбины в месяц для него оплачивай, а если он что-то сверх нормы выпросит — будем вычитать из его зарплаты! Нечего ему позорить профессорско-преподавательский состав! У нас тут все-таки не шарашка какая-то, а филиал Магической Академии в Мире Преданий!
В дверь постучались, и на пороге возникла Настасья:
— Эллин, Змей Горыныч тебя вызывает, говорит — срочно!
Отпустив домового, я поплелась к начальнику и руководителю. Профессор Лесовски стоял у окна своего кабинета, задумчиво разглядывая большую картонную коробку на своем столе.
— Звал? — поинтересовалась я, заходя внутрь.
Змей кивнул:
— Звал. Объясни мне — что это?!
Я с любопытством заглянула в коробку. Там была мягкая игрушка. Уродливый лысый волкодлак с пошлым розовым бантом на шее. И с вышитой на животе надписью, все того же противного поросячьего цвета: «Лучшему научному руководителю».
— Я этого не посылала! — на всякий случай сообщила я.
— Знаю, — вздохнул Девар, — там записка.
Я вытащила из коробки волкодлака. Под ним обнаружился бумажный прямоугольник, на котором ровным почерком Сандера было выведено: «К завтрашней защите вернуться не успеваю. Держись там, береги нервы. С такой аспиранткой как Эллин они тебе еще пригодятся! P.S. зверушку завтра с собой прихвати, пригодится».
— Он что, хочет, чтобы завтра на твоей защите я сидел в обнимку с розовым волкодлаком? — недоумевал Змей. — Да Агнесса с Корде животы надорвут со смеху! Вот объясни мне, зачем он это делает?!
Я пожала плечами, крутя игрушку в руках:
— Сандер говорит, что пытается воспитать в тебе здоровое чувство юмора. Он так и сказал: нормальный ты друг, но с шутками у тебя беда.
— Зато у него юмор — обхохочешься, — проворчал Девар. — Куда вот он опять уехал?
— К источнику. Он туда с регулярной инспекцией ездит, на всякий случай. Хотя после того, как мы все работы Ваира уничтожили, смысла особого я в этом не вижу. О! — я, наконец, нащупала замочек в боку у волкодлака и аккуратно его расстегнула. Внутри обнаружилась фляжка с отменным гномьим самогоном и надписью: «Для лечения нервов».
— Все еще думаешь, что сидеть на моей завтрашней защите в обнимку с этим волкодлаком — плохая идея? — усмехнулась я.
— Эл, утихомирь своего кавалера с его дурацкими шуточками! — закатил глаза Змей Горыныч.
Я тяжело вздохнула:
— Эх, если бы я могла! Но это же бесполезно. Вот ни разу не удивлюсь, если он и мне тоже какой-нибудь идиотский подарок прислал. Например, кожаную портупею с плеткой и запиской типа «Костюм для защиты… и нападения!».
— Я бы хотел на это посмотреть! — усмехнулся Девар.
— Боюсь, Настасья твоя этого не одобрит!
Змей покачал головой:
— Ох, связался я на свою голову с вами ненормальными!
— Жалеешь? — насмешливо прищурилась я.
— Не-а. Давненько у меня в научной жизни не было такого веселья. Только ты не расслабляйся, — вдруг спохватился он, — а то выкинешь завтра на своей защите какой-нибудь фортель, стыда потом не оберёмся!
— Ничего не могу обещать, — загадочно заулыбалась я. — Сам понимаешь — это же диссертация ведьмы!
