запах и вкус оленины, шипящей на шампуре над углями.
Моя рука невольно потянулось к плечу в поисках лямки от ружья. Досадно. Ружья и патронов у меня нет. Может метнуть пику? Доброшу ли? А если доброшу, то проткну ли его шкуру и нанесу ли смертельную рану. Или он убежит с моим единственным оружием в боку.
Из ружья я бы не промахнулся. Даже из лука наверно не промазал бы с такой небольшой дистанции
Но пока я вставал на обе ноги и очень медленно тянулся за пикой, олень сам разрешил мои сомнения. Он всхрапнул и бросился прочь, стуча копытами по камням.
Я впервые за много месяцев громко выругался матом и со злобной досадой стукнул древком копья по грунту. Злоба была моментом слабости, которая непростительна. Я пошатнулся и начал терять равновесие. Мне нужно было во чтобы то ни стало устоять, иначе я бы падал коленями прямо на острые камни.
Это мне удалось с большим трудом
. Я размахивал руками, расставленными в разные стороны, как крылья самолета. Суставы в ногах словно заржавели, не хотели слушаться и не давали сделать шаги, не позволяющий упасть и удержаться.Я хотел еще раз громко проорать самые ядовитые и грязные ругательства матом, когда все же почувствовал устойчивое положение, но сдержал себя. Это стоило мне большого усилия воли.
Я все еще немного шатался потому что на больную ногу было все так же тяжело наступать.Когда я наконец поднял костыли и встал более менее устойчиво на ноги, мне понадобилась еще целая минута, чтобы выпрямиться и
встать прямо, как советскому человеку.
Это было для меня принципиально. Врешь — не возьмешь!
Никакие обстоятельства и препятствия не заставят меня стоять в три погибели.Я похвалил себя. Теперь можно было ругаться сколько душе угодно, но мне уже не хотелось.Я собрался с мыслями.
Перед тем, как позавтракать решил взобраться на небольшой холмик, чтобы осмотреться куда идти дальше. Ведь вчера в сумерках я уже не видел, что впереди.
Метров через пятьсот более менее высокая растительность заканчивалась. Ни деревьев, ни кустов — ничего, кроме серого
моря камней вперемешку со снегом, где лишь изредка виднелся зеленеющий мох.
Я оглянулся назад. Серое озерцо и серый ручей. Подняв голову вверх, я разглядел небесный купол низко нависающий над землей.
Небо такое же серое. Ни теплого луча, ни проблеска солнца. Не очень здорово, если оттуда посыплет снег.
Ну что же по крайней мере, тут бродят олени и куропатки, значит эта пустыня не безжизненна.
Я наметил себе следующую точку, на которой остановлюсь, чтобы передохнуть. Это была сопка в четырех или пяти километрах отсюда.
Когда даешь мозгу план, то легче справляться с невеселыми мыслями. Хотя почему не веселыми? Это просто ощущение голода давит, а так у меня всё в порядке.
Несмотря на то, что Латкин забрал компас я не потерялся и имел представление, где находятся стороны света, и понимал в каком направлении находится зимовье. У меня нет карт, но я не сбился с пути.
Это я знал наверняка.
В принципе, если диссидент — мой бывший сосед, не станет нигде срезать путь и его следы занесет пургой, то я дойду до конечной точки маршрута по памяти без карты по ориентирам,
Я вернулся, чтобы увязать свой тюк по-дорожному. Я уже приспособился к костылям и начал двигаться заметно проворнее, чем вчера.
Перед тем как идти дальше я проверил, целы ли мои «драгоценные» запасы. Силы пока еще оставались, но я чувствовал, что дальше будет сложнее, если я не найду или не раздобуду нормальную еду.
Я мысленно представил, что Латкину тоже тяжело. Он все же тащил на горбу килограмм тридцать, вместе с моей винтовкой.
Я снова двинулся вперед напевая свое танго и вспоминая самые яркие моменты из моего общения с Катюхой из прошлой жизни.
Я подумал о том, что кто-то проводил исследование и выяснил, что по статистике мужчины думают о сексе девятнадцать раз в день, вдвое обгоняя женщин по этому показателю.
Могу сказать, что я почти не думал о сексе, за последнюю неделю. Так еще бывает в армии, когда у тебя совсем нет свободного времени и ты постоянно подвергаешься физическим нагрузкам.
Никакого брома для этого не нужно. Как выяснилось, все рассказы про подмешанный бром не более, чем солдатская байка.
Катюха незаслуженно почти стерлась в моей памяти.
Так бывает, когда ты по прошествии времени пытаешься в точности вспомнить лицо человека, но мозг как бы жадничает и, словно нехотя, выделяет только отдельные фрагменты лица или тела.
Я начал восстанавливать в памяти нашу первую встречу, закончившуюся бурной попыткой познать друг друга в постели гостиничного номера в Сургуте. Она прижималась, трепетала, принимая меня, страстно дышала с неконтролируемой хрипотцой, иногда ахала шепотом и запускала свои пальцы мне в шевелюру.
Вспоминал я это не просто так. В какой-то момент желудок взбунтовался и начал болеть то ли от голода, то ли от отвара из ягод.
Ноющая боль усиливалась и через некоторое время сравнялась по своей интенсивности с болью в ноге.
Мысли о красивой женщине и то, что мы с ней вытворяли реально помогали отвлечься и подавить болезненные ощущения.
В своих воспоминаниях я уже дошел до того, как раздеваю ее, но тут мне пришлось остановиться. На моем пути валялся вязаный белый свитер, который я раньше не замечал.
* * *
Уважаемые читатели, пока вы ожидаете проду, вы можете ознакомиться и почитать с другую мою серию, если еще не сделали этого https://author.today/work/319895
Глава 21
Вспоминал я это не просто так. В какой-то момент желудок взбунтовался и начал болеть то ли от голода, то ли от отвара из ягод.
Ноющая боль усиливалась и через некоторое время сравнялась по своей интенсивности с болью в ноге.
Мысли о красивой женщине и то, что мы с ней вытворяли реально помогали отвлечься и подавить болезненные ощущения.
В своих воспоминаниях я уже дошел до того, как раздеваю ее, но тут мне пришлось остановиться. На моем пути валялся вязаный белый свитер, который я раньше не замечал.
* * *
Что за ерунда? Может Латкин его обронил? Это идиотизм — выбрасывать теплые вещи. Верх нерациональности на Севере.
Абсолютно глупо. Я остановился и с трудом подобрал свитер. Наклоны все ещё давались мне с трудом.
Чуть подумав, я натянул его на себя под куртку.
Но белый шерстяной свитер валялся не случайно. Еще через полкилометра, я увидел
