ему земли и тех, кто живет на них.
— Я что, даже этого малявку, который чуть не угробил меня, прибить не смогу⁈ — возмутился я.
Шур вновь рассмеялась, на этот раз довольно грустно.
— Сможешь, но только сам, без помощи флейты. Хотя Хозяину такое должно претить. Он может убить, но только при крайней опасности, обороняя землю и ее жителей. Интересно, как эти две сущности — оборотня и Хозяина уживутся в тебе? Тебе придется стать лучше, братец, что-то сделать со своей мстительной натурой.
— Меня она вполне устраивает, — буркнул я. — И я не хотел…
— Молчи! Даже в мыслях не произноси этого! Откажешься — умрешь.
Туман надвинулся на меня. Туманная рука протянулась к груди. Сердце ёкнуло, забилось чуть тревожней. Но рука Шур опустилась.
— Не в моей власти сделать тебя лучше, братец. Сейчас очень сложные времена. Отчаянные. Полные и страха, и надежд. Нигде больше не звучит голос флейты Хозяина. И эти земли — последние, где осталась магия. Но флейта выбрала тебя. Значит, не все еще потеряно.
Туман осаждался капельками у меня лице, стекал по щекам, капал на грудь, скользя дальше по животу и бокам, щекоча. Я смахнул капли ладонью.
— Что мне делать дальше, Шур?
— Ты можешь приходить к колодцу, спускаться в него. Теперь это будет безболезненно. На дне поиграй на флейте. Стены колодца откроют тебе древние знания о том, что может делать Хозяин, надо лишь подумать о нужном.
— Мммм…
— Сейчас иди домой, братец, Лиадан чувствовала твою боль и страх. И, хотя она теперь знает, что с тобой все в порядке, она еще очень встревожена.
— Спасибо, Шур!
— Приходи ко мне!
Я кивнул, прочел оборотническое заклятие и помчался в сторону города.
Спустя три года после событий, которые произошли у О’Лири, я зашел в знакомый кабинет в Управлении магической полиции. Тут пока все было так же. Разве что исчезла фотография в рамке с рабочего стола, да и запах тут теперь был чужой. Чужой, но не незнакомый.
— Руари Конмэл? Проходи, садись. Я твой новый куратор. Мистер Фалви. Ну, давай знакомиться.
— Угу.
Я плюхнулся в кресло и положил ноги ему на стол. Глаза у нового куратора полезли на лоб.
— Твой отец, мать и сестра оказались удивительно воспитанными…
— Неужели ваш предшественник не сказал вам, что я не такой? — спросил я с издевкой.
— Сказал. Руари, тебе лучше этого не делать. Ты не знаешь, кто я… — Фалви начал подниматься с кресла с мрачным выражением лица.
— Я знаю, кто вы. Так вы меня пристрелите, что ли, Финн? — его имя я словно выплюнул. — Серьезно, мистер Охотник На Детей?
— Для тебя мистер Фалви! Не испытывай мое терпение.
Я смотрел на него и ничего не делал.
— Ты сейчас не в той ситуации, чтобы… Проклятье! Я посажу тебя в камеру на неделю за неподчинение!
Я молчал и ждал его дальнейших действий. Он снял трубку.
— Конвой ко мне в кабинет!
Вошли двое дежурных полицейских, удивленно посмотрели на Фалви.
— Сопроводите его в камеру. Арест на семь суток!
— Сержант, может, вы не в курсе… Это же младший Конмэл!
Фалви посмотрел на них с недоумением.
— Его проще пожизненно засадить в тюрьму, — пояснил полицейский. — Гоните его отсюда в шею! У нас и без него хлопот хватает!
— Я его куратор, и я решаю, что с ним делать. Уведите!
Полицейские переглянулись и хмуро кивнули мне.
— Пойдем.
Я услышал голоса Фалви и мистера Мурра, когда они еще спускались в изолятор по лестнице.
— С ним нельзя так, Финн. Он трудный подросток, да. Но… к нему нужно найти подход.
— Я вижу, как вы нашли. Скольким он горло перегрыз? Почему он вообще на свободе?
— Потому что он и должен быть на свободе. Он спас жизнь достойному человеку, а погибли воры и убийцы! Перечитайте повнимательнее мой отчет.
— А вы его не выгораживаете? Вы всю жизнь только и делали, что боролись за их права.
— Я никогда не нарушал закон. Послушайте, найдите подход к парню. Он умный.
— Не заметил.
— То, что он испытывает вас, — так и должно быть. Повторяю — он подросток.
— Да? Что я еще должен вытерпеть, чтобы войти к нему в доверие? Вы сами-то верите, что такое возможно? И он знает, что я бывший Охотник.
— Зачем вы ему сказали? — с неодобрением спросил Мурр.
— Это он сказал. Спросите у него, откуда он знает.
С шумом распахнулась железная дверь, и они подошли к железной клетке изолятора, в которой сидел я. Мистер Мурр взглянул на меня с упреком, а потом его лицо омрачилось.
— Так и знал, что ты не станешь это есть, — он заметил нетронутую тюремную еду.
Вытащил из сумки принесенные сэндвичи, внутри которых были стейки, протянул мне.
— Спасибо! — я слопал все за пару минут.
— Руари, извинись перед мистером Фалви.
— За что?
— За свое поведение.
— Через минуту — обязательно.
Фалви, который стоял в двух шагах от меня, не сразу понял, что зажурчало. А когда понял, лицо его побагровело. Между нами вклинился мистер Мурр.
— Хорошие были ботинки. Да, извините, пожалуйста, мистер Фалви, что я на них помочился.
— Молчите, пожалуйста! — Мурр смотрел на сержанта.
— Да что вы с ним носитесь⁈ — взревел Фалви.
— Пожалуйста, Фалви! Дайте мне переговорить с ним пару минут!
Сержант, чертыхаясь, отошел в сторону, смешно дергая ногами, пытаясь стряхнуть капли с испорченной обуви.
— Руари, ты что творишь? — упрекнул мистер Мурр. — Он не такой плохой человек, как ты думаешь…
— Ну мне-то не рассказывайте. Все Охотники — ангелы, я знаю.
— Откуда ты узнал?
Я молчал. Но он ждал ответа.
— Почувствовал, — буркнул я. — Почему вместо вас нам ставят куратором бывшего Охотника?
— Ты знаешь ответ.
— Вы серьезно, что ли? То есть мне надо было просто пройти мимо, и пусть тот бедняга поджарился бы живьем в своем фургоне?
— Руари, будет разбирательство…
— Что⁈
— Моего отчета и заверенных показаний свидетеля оказалось недостаточно. Мы
