занятия, — говорит мне Пайпер высоким голосом. — Мы догоним тебя позже.
С этими словами они бросают меня с моей матерью. Мы привыкли к мамам, появляющимся в женском обществе без предупреждения — многие девушки являются наследницами, что означает, что их мамы заглядывают к нам еженедельно.
Но я не наследница, Она отговаривала меня торопиться из-за дороговизны и — дедовщины, которой никогда не было. И она точно не выглядит взволнованной тем, что находится здесь сейчас.
Я хватаю свою куртку и направляюсь к двери.
— Все в порядке?
Она поджимает губы, идя в ногу со мной.
— Я собиралась спросить тебя об этом.
Поехали. Я не могу удержаться от вздоха.
— Ты та, кто появилась без предупреждения в кампусе моего колледжа, мам.
Она тянет меня за руку, останавливая, заставляя посмотреть ей в лицо. Ее брови сведены вместе от разочарования и чего-то еще. Почти… беспокойства.
— Что с тобой происходит, Кэсси? Ты игнорируешь мои звонки, и я не видела тебя месяцами. Ты знаешь, что ван Бюрены были названы фигурантами дела?
— Конечно, я это знаю. — Я понижаю голос, чтобы кто-нибудь, проходящий мимо нас по тротуару, не услышал.
— Так что тебе нужно быть осторожной с ними, — шепчет мама. — Ты не взяла те деньги, которые они тебе предложили, верно?
Конечно, я взяла деньги, которые они мне предложили. Я также не скажу ей о мерседесе. Не то чтобы я водила его несколько дней. От мысли о том, чтобы сесть за руль машины Ноэль, у меня сводит живот.
— Какое это имеет значение?
— Ван Бюрены — не та семья, перед которой ты хотела бы быть в долгу, — предупреждает она.
Я вздыхаю.
— Они не подозреваемые. И если полиция не найдет Ноэль в ближайшее время, это сделаю я. — Я должна. Я больше не могу выносить это тошнотворное чувство в животе. — Теперь мне действительно нужно идти на занятия.
— Почему ты не звонишь мне, Кэсси? Почему ты мне больше ничего не рассказываешь? — Глаза мамы блестят, и она прикрывает дрожащий рот пальцами, ее голос дрожит. — Я чувствую, что потеряла обоих своих детей.
Мои мышцы напрягаются. Это она перестала со мной разговаривать. Та, кто забыла о моем существовании после того, как мы потеряли Хантера. Итак, я наконец говорю то, что хотела сказать ей месяцами.
— И я чувствую, что потеряла всю свою семью в тот день, когда умер мой брат.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ
НОЭЛЬ
— Бо? — Я шепчу его имя в темноте, не в силах заснуть.
Он тихо похрапывает рядом со мной.
Я не могла выбросить из головы своих родителей или друзей. Теперь, когда я не заперта в подвале и не задаюсь вопросом, доживу ли я до завтра, меня гложет чувство вины за то, что я осталась здесь по собственной воле.
Я пытаюсь еще раз подтолкнуть Бо, чтобы он проснулся, но он без сознания. Я выскальзываю из кровати и не утруждаю себя переодеванием. Я вернусь до того, как он поймет, что я ушла.
У двери я надеваю туфли и кожаную куртку Бо. Открываю дверь так тихо, как только могу, и спешу на тротуар. Дождь, к счастью, прекратился, единственным звуком является хлюпанье моих ботинок по мелким лужам. Я не выходила на улицу с того дня, как убежала в лес, и не понимала, как сильно мне этого не хватало. Свежий воздух, прохладный ветерок на моей коже, широко открытое полуночное небо, полное звезд и возможностей.
Иду по пустому тротуару, случайный уличный фонарь освещает мой путь. К тому времени, как с неба начинают падать крупные капли дождя, я добираюсь до своего дома. Дом. Высокое трехэтажное здание в викторианском стиле с темной остроконечной крышей, которая устремляется в небо и нависает над остальной частью собственности, как ведьма Урсула, готовая уничтожить любые корабли, которые подойдут слишком близко. Ночной весенний воздух, смешанный с влагой легкого дождя, проникает сквозь куртку Бо, как лед. Я обхватываю себя руками за туловище как раз в тот момент, когда замечаю своих родителей через кухонное окно. Улыбаются. Смеются.
Мое сердце замирает.
Они исчезают на мгновение, пока не открывается входная дверь. С Энджел выходят четыре человека. Пайпер, Эддисон, Кэсси и Тео.
Пайпер обеими руками сжимает поводок Энджел, как будто моя древний лабрадор может сбить ее с ног.
Я не могу слышать ничего из того, что они говорят с такого расстояния, но они машут моим родителям, улыбаясь. Они направляются к моей машине, и мои родители закрывают дверь.
Эддисон открывает заднюю дверь, и они приглашают Энджел запрыгнуть в машину. Она стоит там, виляя хвостом, пока Тео не поднимает ее и не сажает на заднее сиденье.
У меня сводит живот, слезы щиплют глаза.
Они забирают мой мерседес. Они забирают мою собаку.
Меня не было два месяца, и мои родители уже раздают мои вещи. Раздают частички меня, как будто знают, что я не вернусь.
Как будто они не хотят, чтобы я возвращалась. Они уже ушли.
Удар сокрушает мою грудь. Ноэль ван Бюрен, давно забытая. Я стою прямо здесь, и никто из них меня не видит.
Потому что они меня больше не ищут.
Эддисон и Пайпер забираются на заднее сиденье. Кэсси направляется к пассажирскому сиденью, но не раньше, чем они с Тео пожмут друг другу руки и обменяются интимными улыбками.
Теперь, когда меня нет, все стали счастливее.
БО
Посреди ночи я вскакиваю и просыпаюсь. Волосы у меня на затылке встают дыбом. Что-то не так. Я ищу в темноте незваного гостя, но никого нет. Я наедине с тенями.
Ноэль нет рядом со мной.
Я вылетаю из кровати, направляясь в ванную. Должно быть, это то, что я услышал — хлопнула дверь ванной. Но она широко открыта, в комнате темно.
Внизу. Вот где она. Захотелось перекусить в полночь. Мое плечо ударяется о стену, отдаваясь громким стуком в тишине.
Весь нижний этаж погружен в темноту.
Я сбегаю по ступенькам и распахиваю дверь в подвал, перепрыгивая половину лестницы, чтобы посмотреть, горит ли у нее свет. Не могла уснуть и решила спуститься сюда, нарисовать то, что у нее в голове.
Ее здесь тоже нет.
Ее нет в этом доме.
Ее. Нет. Блядь. Нет.
Я поднимаюсь обратно по лестнице, раздвигаю занавески и выглядываю наружу. Никто никак не мог проникнуть сюда и забрать ее. Конечно, я вмешался бы, кто-то вроде меня знает,
