большими удивленными глазами.
Вручив ей букет, как полагается, встал на одно колено, и достал коробочку с обручальным кольцом. Видимо я перестарался, потому, как моя девушка встала в ступор от неожиданности. Я очень сильно боялся, что она передумает и поспешил поторопить ее с ответом, ссылаясь на неудобное положение. И, наконец, услышал заветное — да. Не теряя больше не минуты, быстро одел на ее пальчик заветное кольцо, которое теперь указывало всем, что девушка не свободна, и впился долгожданным поцелуем. Она была настолько желанной, что я с трудом оторвался. Главное, что она теперь моя. И тянуть со свадьбой я не собирался. Хотел сегодня же подать заявление в ЗАГС.
Мы прошли на кухню, где я почувствовал запах горелого кофе. Таня повернула ручку конфорки, закрывая газ, и, повернувшись ко мне, сказала:
— Мне нужна твоя помощь.
Она никогда ни о чем меня не просила. И поэтому я был очень удивлён и обеспокоен. Что могло ее так напугать?
— Что случилось? — обеспокоено спросил я.
Таня села напротив меня и, смотря прямо в мои глаза, ответила:
— Мне нужно съездить в Санкт-Петербург.
Мои брови удивленно взлетели вверх.
— Зачем? — не понял я.
Таня рассказала мне, что сегодня к ней ночью приходила душа женщины и просила о помощи. Я сразу вспомнил слова старой бабки Мани о том, что теперь ей придётся расплачиваться за меня и помогать умершим. Вот и случилось. А ведь я скептически тогда отнёсся к ее словам. Спорить не стал, но верил с трудом.
— Только мне сегодня нужно на работу, — грустно сказала Танюша.
— Так. Сейчас мы идём в ЗАГС, и подаём заявление. И давай с тобой договоримся, что ты с сегодняшнего дня работать не будешь. Моей жене это не нужно. Тем более, что нам придётся помогать душам умерших, и времени на составление букетов у тебя нет. Согласна? — с напором спросил я.
Кажется я немного переборщил. Таня недоуменно на меня смотрела.
— Танюш, ты же сама сказала, что нужно ехать в Питер. Да? — снова спросил я.
— Да, — нехотя ответила она. — Просто ты меня сейчас удивил.
Я вопросительно на неё посмотрел.
— Мне только вчера об этом говорила Марина. Она не понимает, почему я работаю, а ты не против этого, — пояснила она.
— Ну, вот видишь? Даже твоя подруга это понимает. И она мне уже начинает нравиться. Так ты согласна? — снова спросил я.
Она грустно вздохнула и ответила:
— Да. Я вышла на работу, чтоб занять себя чем-то. Не хотелось, чтобы Марина все своё время продолжала тратить на меня. А сейчас ты прав. Я не смогу совмещать свои поездки и работу. Даже не знаю, куда мне нужно будет уехать в следующий раз.
Я был очень рад ее благоразумию.
— Тогда одевайся, бери паспорт и сумку. ЗАГС открывается ровно в восемь. Подадим заявление и сразу в Питер, искать больницу, — распоряжался я.
Татьяна совсем не обиделась на мою настойчивость и, с улыбкой на милом личике, сделала все, как я просил. Через сорок минут мы выходили из ЗАГСа, а ещё через час летели в Питер.
Санкт-Петербург встретил нас дождем со снегом. Погода не очень, но пришлось вызвать такси и указать адрес детской больницы, который я нашёл в интернете.
— А как ее фамилия, знаешь? — спросил я Таню, глядя, как водитель подъезжает к зданию больницы.
— Нет, — растерянно ответила она. — Я даже не подумала об этом.
— Ничего страшного. Не думаю, что у них лежит много детей после аварии. Я все сделаю сам, не беспокойся, — обнадёжил и ее.
Мы вышли из такси, и вошли в приемный покой детской больницы номер два.
— Здравствуйте, могу я спросить вас о состоянии моей племянницы? Мне сказали, что она находится у вас после страшной автомобильной аварии, в которой погибли ее родители, — обратился я к приятной девушке, сидящей за столом. — Я хотел бы поговорить о ее дальнейшем лечении. Может нужны средства?
— Ой, здравствуйте! Да, конечно, у нас находится Воронова Олеся. Бедная девочка тоже ужасно пострадала, она полностью парализована, — затараторила она, с готовностью делясь нужной нам информацией. — Около неё постоянно находится бабушка. Бедная женщина, потеряла дочь с зятем, да и внучка останется инвалидом. Мы можем проводить вас в палату, а по поводу средств вам нужно пройти к ее лечащему врачу.
— Будьте любезны, проводите нас сначала в палату или скажите, как ее найти. Очень хочу посмотреть на свою племянницу, давно ее не видел, боюсь, что меня не узнают. Да и сам, наверняка, не узнаю.
— Сейчас, вы только бахилы и халаты оденьте, — ответила она, протягивая их нам.
Через пять минут мы шли по больничному коридору в указанном направлении. Перед нужной дверью остановились.
— Готова? — спросил я Таню.
Она нервно кивнула, и я открыл дверь.
В палате было несколько коек, но занятой оказалась только одна, на которой неподвижно лежала девочка лет десяти. А рядом сидела женщина в черном платке и читала вслух книгу.
При нашем появлении она закончила читать и, подняв голову, спросила:
— Вам кого? Здесь только моя внучка, других детей нет.
— А мы как раз к вашей внучке. Не волнуйтесь. Мы хотим помочь вам, — ответила Таня и подошла к кровати.
— Как тут поможешь? — вздохнув, сказала женщина, и по ее щеке потекла слеза.
Она достала платок и, вытерев слёзы, продолжила:
— Врачи сказали, что у неё смещение позвонков с защемлением нервных окончаний. Это очень сложно поправить. Такие операции делают в Германии, но у меня нет таких денег. А время уходит. Моя кровиночка останется инвалидом.
— Можно я посмотрю ее? — спросила Таня.
— А вы кто? Врач? — подозрительно спросила женщина.
— Нет, — просто ответила Таня. — Но могу помочь.
Было видно, что бабушка очень сомневается боясь навредить своей внучке, но в тоже время ей хотелось верить в чудо.
— Просто дайте ей ее осмотреть. Поверьте, она действительно может помочь, — уговаривал я бедную женщину.
Наконец она кивнула, и Таня смогла подойти к кровати. Девочка не спала. Она смотрела на нас испуганными большими глазами, но ничего не говорила.
Таня села на край больничной койки и взяла маленькую, белую ручку ребёнка.
— Не бойся, — попросила она. — Я просто подержу твою ручку.
Мы с женщиной внимательно за ней наблюдали. Со стороны казалось, что ничего совершенно не происходит. Просто, сидит девушка и держит за руку испуганного больного ребёнка.
Но затем я заметил неясное голубое свечение, исходящее из Таниных рук. Это было так неожиданно, что подумав, что это мне показалось, я начал моргать. Но оно никуда не делось. Просто
