ввести его в заблуждение, дабы заставить его сдаться.
Лоуриэль почти убедил себя в последнем, как вдруг увидел верёвку. Белая на белом она была почти незаметна. И, вполне, тоже могла быть миражом…
К счастью, она висела прямо у него на пути и ему ничего не стоило проверить своё предположение.
И он проверил. И веревку, и скалу. И убедился, что обе они настоящие!
И… ничего не почувствовал: ни удивления, ни отчаяния, ни злости.
Лишь усталость. Физическую и моральную. Ни первая, ни вторая, впрочем, не помешала ему обхватить веревку руками, которые, в сравнении с ногами, были всё ещё полны сил, и поползти вверх.
В отличие от своего спасаемого, Ганимед не только даже не запыхался, ни и прибывал в самом приподнятом состоянии духа: давно он так не развлекался!
Заметив краем глаза ползущего вверх по веревке эльфа и поняв, что и вторая часть его плана тоже сработала, он самодовольно усмехнулся и… представил в своих руках арбалет.
— С огнеметом было бы фееричнее, но раз ваша госпожа против использования дополнительных форм энергии, то делать нечего, приходится довольствоваться суррогатом, — пуская в драугров одну за другой стрелы, смазанные концентрированным раствором серной кислоты[2], «жаловался» он.
Малочувствительные к боли драугры разницу почувствовали не сразу, а лишь спустя пару минут, за которые Ганимед успел в каждого из них вогнать уже по десятку пропитанных кислотой стрел.
Все пять драугров взревели почти одновременно. Их мертвенно-белая плоть стала обугливаться и тлеть прямо на глазах. Их вонзенные в камень острые когти в течение нескольких секунд ещё удерживали их, не позволяя свалиться в пропасть. Но в конце концов тление достигло и когтей, и твари полетели вниз. Снова и снова ударяясь о выступы скалы, они рухнули на белый снег уже бесформенной тлеющей, зловонной массой.
Не теряя ни секунды, Ганимед, в буквальном смысле, слетел при помощи страховочного кольца по веревке вниз, схватил эльфа за шиворот и представил, что длина веревки, на которой он висит, всего лишь три метра.
В том, что всё получится, как надо, он не сомневался, поскольку именно этот фокус и позволил ему, как он позже понял, в считанные доли секунды настолько высоко взлететь по веревке вверх. Он просто настолько сильно захотел оказаться как можно дальше от драугров, что неосознанно представил это в воочию. Как только он это осознал, он даже испугался, не нарушил ли он ненароком снова правила? Но почти сразу же понял, что нет. И отсутствие новых трудностей и каких-либо осложнений это подтвердило.
Вот только он был одновременно и прав, и не прав.
Мысленно укоротив веревку, он, и в самом деле, не нарушил никаких правил. Однако новых трудностей и осложнений более не случилось не поэтому. А потому, что Хель потеряла интерес к игре. Точнее, к этому её раунду. Ибо знала: этот раунд ей уже не выиграть.
Само собой, Ганимеда обо всём вышеописанном никто в известность не поставил. И посему он имел полное право быть довольным собой.
— Я тебя сейчас отпущу, — предупредил он явно ошалевшего эльфа перед тем, как выпустить из рук воротник его куртки.
— К-ккуда? — заикаясь уточнил эльф. Однако тут до его сознания дошёл смысл слова «отпущу», которое он, находясь под воздействием только что пережитого, истолковал переврано. — Нет, нет! Пожалуйста, не надо! — истерично взмолился он.
— Парень, мне просто нужна моя рука, чтобы с помощью неё вскарабкаться на плато, — понимая состояние несчастно, словно малому ребёнку одновременно покровительственно и доброжелательно объяснил Ганимед.
Перепугано взирающий эльф недоуменно захлопал глазами.
— Я о той моей руке, которая удерживает тебя за ворот куртки, — всё тем же мягким голосом уточнил он. И для пущей ясности добавил: — Я хочу быть уверен, что ты удержишься на веревке, а не грохнешься вниз, как только я отпущу ворот твоей куртки.
Закивав, подобно китайскому болванчику, Лоуриэль Клерн судорожно вцепился в веревку, и только теперь осознал, что он впервые в жизни видит этого мужика! А значит, совсем не факт, что он может ему доверять.
Тем временем, не ведающий о его душевных терзаниях Ганимед вскарабкался на плато и… тут же заработал стрелу.
К счастью, всего лишь в многослойную меховую шапку-ушанку, которая, к ещё большему его счастью, была натянута ещё и на вязаную шапку.
— Твою ж тартарову бездну! Ора! — выругался он, впервые в жизни радуясь тому, что он уродился настолько большим мерзляком, что этого не смогло исправить даже дарованное ему бессмертие. Подумать только, а он всю жизнь этого стыдился!
— Ой! Это ты?! — виновато вскрикнула Пандора.
— А ты кого жда… — раздраженно начал было интересоваться Ганимед, однако тут он увидел разбросанные по плато туши хелевых тварей и вопрос отпал сам собой. — Хмм, а ты тут вижу тоже не скучала, — усмехнулся он.
— Не то слово, — усмехнулась девушка и тут же выпустила очередную стрелу в очередного жабо-орангутанга.
— Ора, девять часов! — подсказал Ганимед, указав на жабо-орангутанга, попытавшегося воспользоваться тем, что его жертва отвлеклась, дабы подкрасться поближе.
Пандора, впрочем, ни в чьих подсказках не нуждалась: и этот жабо-орангутанг, и ещё один на три часа были повержены прежде, чем он успел до конца произнести свою фразу. Разделавшись ещё с одной тварью, чья макушка только успела появиться над плато, Пандора вдруг грозно рявкнула:
— На твоём месте, я бы не стала этого делать!
— Не будь жадиной, Ора! — отмахнулся Ганимед и выпустил одну за другой три стрелы, попав точно в лоб всем трём тварям, рискнувшим высунуться из-за служившей им укрытием каменный глыбы.
— Я не тебе! — наведя на эльфа арбалет, объяснила Пандора. — Одно резкое движение и я всажу стрелу тебе в руку! — предупредила она.
— В руку? — удивился Лоуриэль.
— Да, в руку, — кивнула Пандора. — Поэтому, если она тебе дорога, убери, мой хороший, свой меч туда, откуда ты его только что достал.
Сообразив, что, если бы его хотели убить, то уже убили бы, Лоуриэлю стало стыдно: мало того, что он чуть не убил не желающего ему зла человека, но ещё и собирался напасть на него со спины.
— Я-я просто помочь хотел, — отводя глаза в сторону и густо краснее пролепетал он.
Пандора хотела было иронично кинуть, что именно так она и подумала, как вдруг увидела, что на них с огромной скоростью надвигается громадная черная туча. Учитывая уже давно раздававшиеся совсем рядом звуки охотничьего рога, бой барабанов, а также звериный рёв и рык, сомневаться в том, что через несколько секунд они окажутся во власти Дикой Охоты, не приходилось.
зычный, басистый, раскатистый, только этот послышался
