полностью мой день, когда я отдыхаю от всех забот и уделяю время только себе и своим желаниям, пока Сергей сражается с нашей маленькой капризной принцессой.
С Сонечкой сейчас сложно. Наша малышка недавно научилась ходить. И теперь за ней нужен глаз да глаз. Знаю, папе нашему непросто, его всё ещё беспокоит ранение, но он не жалуется, мужественно справляется с нашей егозой. Нянек я категорически не хочу подпускать к малышке после всех страшных событий. Я теперь вообще никому не доверяю.
Тогда нам тяжело пришлось. Сергей перенёс сложную операцию, у него было повреждено лёгкое, и потом он долго восстанавливался.
Конечно, я не смогла оставить его, была всё время рядом. Это был сложный период, но важный для нас. Мы много тогда разговаривали, и о тех событиях, которые отбросили нас друг от друга, о том, почему мы к этому пришли и как не допустить такого в будущем.
Разговаривать, это оказывается очень сложно, мы ведь разные, по-разному чувствуем и по-разному воспринимаем информацию.
Но главное, мы способны измениться ради тех, кого любим, настроиться на одну волну и услышать друг друга.
И нам с Сергеем пришлось пройти этот путь.
Я его простила. Не сразу и не легко. Обиду я отпускала постепенно, её вытесняло что-то более важное, хрупкое, ценное. Сейчас я понимаю, что это было доверие.
Как оказалось, раньше его между нами не хватало, и наши отношения дали трещину при первом серьёзном испытании.
Сейчас я совсем по-другому смотрю на мужа. Да, я его по-прежнему люблю, даже больше чем раньше, но теперь я знаю его настоящего. Со слабостями, с сомнениями, ошибками. Я больше не смотрю на него, как на идола, он для меня теперь настоящий, самый родной мужчина.
И я знаю, что по отношению ко мне он тоже изменился. Нет, он всё тот же несносный эгоист и тиран, но я теперь знаю причину его переживаний и могу управлять этим зверем. Я чувствую, когда моего тигра можно дёрнуть за хвост, а когда погладить, чтобы он стал урчащим от удовольствия котом.
Я часто вспоминаю слова Зои Павловны, и теперь я понимаю, о чём она говорила. Не всегда измена становится приговором для семьи. Иногда она как лакмусовая бумажка выявляет глубокие проблемы, а дальше каждый решает сам: гордо уйти и упиваться своей обидой всю жизнь, или попытаться что-то исправить. Конечно, это возможно только в случае, если есть фундамент, если оба готовы меняться, прислушиваясь друг к другу.
Тут Серёжа меня удивил. Я видела, как во многом он ломает себя, прогибается, раз за разом доказывая, что семья ему важнее всего.
Мои требования о личном развитии и свободе он принял без особой радости, но слово сдержал. Тем более что в период его выздоровления мне пришлось вникать во многие вопросы, связанные с бизнесом. Теперь я в курсе всех дел его фирмы, Сергей часто советуется со мной, я не всё понимаю в сложных экономических схемах, но могу оценить эмоциональный настрой мужа и поддержать его в принятии решений.
А иногда мне нравится подёргать тигра за хвост, как сегодня, чтобы распалить в нём страсть и напомнить, что я теперь знаю себе цену и крепко стою на ногах, и мне нравится ощущать независимость.
Ближе к вечеру возвращаюсь домой.
Вхожу во двор. Тишина. Но я невольно улыбаюсь, проходя мимо моих любимых белых качелей и песочницы, вокруг которой рассыпаны детские ведёрки, лопатки, грабельки, а посередине подсыхает песочный замок.
Вижу, папа с дочкой сегодня знатно потрудились над строительством.
Захожу в дом, в гостиной бардак.
Игрушки кругом, а посередине стоит несколько стульев, накрытых одеялами.
Это что, такой домик? Мда, похоже, мои строители разошлись на славу.
Отгибаю край одеяла, тепло улыбаюсь. В домике спят мои труженики.
Сергей растянулся на расстеленном одеяле на самом краю, а рядом звездой раскинулась дочка.
– Умотала отца? – усмехаюсь тихонько, убирая чёлку с лица мужа.
Он хмурится, открывает глаза, сонно моргает.
– О, блудная мать вернулась.
– Да, и я дико голодная.
– Я тоже. Пойдём.
Встаёт аккуратно, чтобы не разбудить дочку, подхватывает меня за талию, прижимает к себе.
– Обними меня, – шепчет требовательно.
– Так я уже, – крепче обхватываю его плечи.
– Не руками, глупая, – подхватывает меня под попу, заставляя обвить бёдрами его торс.
– Мне так неудобно будет есть, – смеюсь тихонько.
– А мне очень удобно. И кто сказал, что мы будем есть?
– Серёжа! Неси меня на кухню, – требую я.
– Нет, если мы будем “есть” на кухне, – играет мне бровями, – то разбудим дочку.
– Серёжа, – шутливо возмущаюсь я, хлопая его по плечу.
– Молчи женщина! – кусает меня. – Иначе сейчас заставлю каяться во всех грехах, каких ты там качков рассматривала, а каких ещё и трогала, – рычит мне в шею.
– Нет, – смеюсь, – трогала я сегодня женщину. У неё такая красивая была грудь. Я вот думаю, может мне тоже сделать себе на пару размеров больше?
Кормить Сонечку я перестала, и теперь мои подружки снова сдулись, что меня немного расстраивает. Нет, под нож ложиться я не собираюсь, но вернуть прежний размер хотелось бы.
– Меня всё устраивает, – уверяет Сергей, зарываясь носом в моё декольте, – Но если ты так хочешь, у меня есть предложение лучше. Давай просто заделаем ещё одного бебика. Мне срочно нужен сын, я устал от вашего женского угнетения.
– Ах ты устал! – возмущённо хлопаю его по плечу.
– Да, и мне срочно нужен релакс. Заодно можем и с бебиком совместить, – жадно целует меня в шею.
– Нет, Туманов, я не готова снова к испытанию беременностью.
– Но теперь ведь я буду рядом, и все испытания мы разделим на двоих.
Знаю, Серёжа до сих пор переживает, что в то время его не было рядом, и теперь он хочет сделать всё по-другому.
– Я подумаю об этом позже, – шепчу я, в голове сладкий дурман.
– Да, сейчас ты должна думать только об удовольствии. Иди ко мне.
Мы доходим до спальни, Серёжа укладывает меня на кровать, и мы забываемся в страсти.
Уже позже мы лежим на смятых простынях, расслабленные, уставшие, пресыщенные. Серёжа перебирает мои волосы.
Я обожаю такие моменты. Сейчас я чувствую нашу близость, открытость, и я счастлива.
Над нашей кроватью так и висит та провокационная картина, с которой началось наше знакомство с Серёжей,
