и если в этом «виновата» Лера – что здесь плохого? Почему это она сразу и «гнида»? Ну, положим, жалко денег. Но не мог же Геннадий Валентинович не понимать, что без этих вложений его женой никто не заинтересовался бы в медиапространстве?
Я уже подъезжала к Ириному офису – Василий позвонил.
– Ты где?
– К Ире еду.
– Мозговой штурм? – как-то не по-доброму спросил.
– Вася…
– Понятно, – голос приобрел ничего хорошего не предвещающую сталь, Василию явно не нравились наши с Иркой штурмы. – Ты помнишь, что сегодня вечером обещала дома посидеть?
Я? Обещала? Не помню такого. Но раз обещала – посижу дома.
– Я сейчас быстро все обсужу и приеду…
– Это какая-то жуть! – у Ирки разыгрался очередной приступ мизантропии. – Все люди – сволочи! Нагрешат, набедокурят, а я потом все это расхлебывай! Выводи их на чистую воду!
Ирина пылала негодованием. Я уже стала опасаться за репутацию бывшей доярки Зинаиды – Осокина в приступе ненависти могла такого наговорить ее хозяевам, что мало не показалось бы никому, даже розыскному бюро Интерпола. Вообще, явиться с полицейским, расспрашивать о помощнице по хозяйству, живущей в доме, – само по себе должно быть неприятно. А тут еще Ирка в злобе – вообще туши свет.
– А дети – неблагодарные твари! – выкрикивала Ирина. – Мать обирают, она на них корячится на старости лет, а они еще и недовольны!
– Вспоминают потерю дорогостоящей земли? Попрекают?
– Что ты! Попрекают – не то слово! Они ее ненавидят за то, что продала эту землю. Теперь бы они сами там что-нибудь построили. А что построили бы? Куда им в калашный ряд-то? Еле концы с концами сводят. Образования – никакого. Вкалывать тоже желания нет. До сих пор у мамы деньги клянчат. Сын женился на москвичке, дочка тоже вышла за муж за москвича – так хоть жить есть где. Да и то на птичьих правах. Чует мое сердце: они это разборку с Верещагиной затеяли. Все им покоя не дают те упущенные возможности. Самим уже за тридцать, уже пора своими возможностями обзавестись и не упускать. А они все мать корят. Но на прямой вопрос: они ли преследуют астролога Ларису Верещагину – уклонились от ответа.
Я хорошо знаю Ирку – не так-то легко уклониться кому бы то ни было от ответа на ее вопрос. Практически невозможно.
– Как это им удалось?
– А вот так! – И Ирка продекламировала с выражением длинную матерную тираду.
– О!
– Точно они! Просто позвонили небось в передачу, рассказали, какая есть ужасная Верещагина, а те уже и придумали сюжет.
– Подожди, а их звали на передачу?
Ирка, наконец, остановилась и призадумалась, вспоминая.
– Вообще-то они об этом не говорили.
– Вот видишь.
– Я вижу, что они мерзкие твари, готовые на все. Вот что я вижу.
– Но что они могут получить от этой передачи? Какую выгоду?
– Хайп! Этого для их мерзких, мелких душонок будет достаточно. Их, замшелых обывателей, да вдруг по центральному телевидению покажут!
– У меня другая версия! – торжественно провозгласила я и изложила почти дословно свой разговор с безутешным вдовцом. – Лану и Леру могли убить из-за денег, которые они платили за мелькание на голубых экранах. Вернее, ради того, чтобы факты получения денег отдельными редакторами не всплыли!
Я ожидала грома аплодисментов, но Ирка крайне скептически отнеслась к моим догадкам:
– Тоже мне секрет, ради которого стоит убить двух баб! На тэвэ деньги берут – секрет Полишинеля.
– Ты не врубаешься, – пыталась я растолковать непонятливой, – деньги берут официально. А тут, может быть, деньги брала какая-нибудь редакторша. Просто себе. Втайне от начальства.
Осокина поджала губы:
– Вот именно, «может быть». И потом, как ты себе это представляешь? Одно дело втихаря денюжку заныкать, а другое – пойти и убить. Как-то не женится одно с другим, ты не находишь?
– Да, не хватает какого-то ингредиента, – вслух размышляла я, – еще было бы понятно, если бы пришили Леру. Может быть, она не одну Лану втянула в выступление на тэвэ за деньги. И может быть, у другой дамы муж был не так доволен поборами. Все же сумма немаленькая. Но Лану-то за что убивать в этом случае? Но мне надо бежать.
– Это куда еще? – прищурила свои зеленые русалочьи глаза Ирка.
– Домой. Я Василию обещала сегодня вечером дома быть.
– Дома? Это подозрительно. Что он от тебя хочет?
– Чтобы я дома вечером посидела.
Осокина пожала плечами и развела руками:
– Он тебя закабаляет! Не жалуйся потом.
– Не буду. Как хозяева относятся к Зинаиде? – спросила я напоследок.
– Они ее любят, уважают.
– Так, может, это они? Они организовали травлю Верещагиной? Ну, в отместку?
– Да нет, – покачала головой Ирина, – я видела эту Зинаиду. Она совсем не горит желанием никакой мести. Тихая, скромная баба, всем всегда довольная. С чего это хозяева будут на Верещагину наезжать, если сама Зинаида принимает все как должное? Нет, это дети наверняка. Это им кажется, что их чем-то обделили и недодали.
Я посмотрела на часы:
– Надо ехать.
– Вот так всегда. Дело не сделано, а она все бросает и едет дома сидеть. Я, между прочим, к хозяевам Зинаиды в доверие внедрилась, да. А тебе придется еще раз встретиться с Зуйковым.
– О!
– Никакое не «о». Надо! Я сказала, что мы можем вернуть доярке землю. Заинтересовала, так сказать, всех.
– Ты с ума сошла?
– Никто и не хочет возвращать. И Зинаида сама не хочет. Но – порыв мой оценили. Я вошла в контакт. Или ты не хочешь Наташе ее собственность вернуть?
– Хочу, разумеется.
– Хозяева доярки – ложный след. Но у нас появился прямой выход на Зуйкова! Санэпидстанция! Это же сила! Тем более в рыбном ресторане. Как думаешь, сколько в ней, в рыбе, глистов найдут?
– Рыба-то мороженая. И глисты неживые.
– Неважно. Главное – они там есть! Хозяин Зинаиды – крупная шишка в Московской санэпидстанции. А это, между прочим, надзорный орган! Зуйков расколется, как только у него неприятности настанут. Собственность-то не его на самом деле. А отвечать – ему. И на хрена тогда козе баян? Неприятности в смысле. К Коростылеву-Воронову побежит наверняка. В общем, разворошим осиное гнездо! Теперь только, как всегда, осталось уговорить графа Орлова.
– Кто у нас граф?
– Кто? Ты, конечно! Ладно, едь домой. Оставляй меня одну в горестных размышлениях о судьбах человечества.
Но я не поддалась на Иркину провокацию. Чмокнула ее в нос и ушла. Вслед мне неслись всякие слова про вероломно оставленную подругу, одиноко ломающую мозг над сложнейшими задачами бытия.
Глава 15
– Вот ты
