по острову, выбирая себе очередную жертву. На еду выбирали женщин помоложе, вырезая из них, ещё живых и трепещущих, куски мяса из груди и бедёр. Мужчин не трогали.
— В женских титьках жиру много, они самые скусные, — приговаривал Мизгирь, облизывая пальцы после трапезы.
В этот раз Мизгирь присмотрел себе на ужин юную девушку из колхозниц. Всей деревней собрали деньги и отправили Катю в Москву за хлебом, а взяли её на вокзале. Деньги отобрали при задержании. В Москву Катя приехала в летнем платье. В дороге очень нуждалась, но сообразила, что нужно позаботиться о себе. На ноги подобрала опорки с умершего, нашла в вагоне дерюжку, чтобы укрываться в холода, так и дотянула до острова. И теперь не унывала. Симпатичная Катя приглянулась молодому охраннику, он с неё глаз не спускал. Вчера уехал в посёлок, наказал товарищам, чтобы берегли Катю; те посмеялись, но обещали, что будут присматривать за ней. Мизгирь не знал, что охранник присмотрел себе симпатичную девушку, она ему нравилась свежестью и молодостью, несмотря на истощённость. Мизгирь негромко свистнул и указал на девушку. Пёстрый и Комар незаметно подкрались к Кате, схватили и уволокли в густые заросли. Послышался глухой вскрик, и всё стихло. Катю обнаружили через два дня. Вернувшийся ухажёр долго бродил по острову, пока не наткнулся на бездыханное изуродованное тело. Охранник долго смотрел на залитую кровью полянку в зарослях, затем опомнился и закопал Катино тело тут же, в зарослях кустарника. После этого он исчез. Уголовники проговорились, что охранник уволился и уехал из посёлка.
* * *
Широко разлившаяся Обь угрожала снести песчаный обрыв, на котором уютно устроился небольшой домик. Хозяин, опасаясь, что река смоет лодку и обласок, подтащил их к самому дому.
— Егор! — воскликнул женский голос, хозяин испуганно оглянулся. Обычно жена не кричит, всегда разговаривает тихим голосом.
— Чевой-то, Зин?
Егор побежал за угол дома, откуда раздался крик. Зина стояла в огороде, держа лопату в вытянутой руке. Вскопанные грядки были истоптаны.
— Смотри, Егор!
За частоколом лежали люди, вспугнутые Зиной, двое парней и девушка, все исхудавшие, в истрёпанной одежде.
— Давай сюды! — сказал Егор и выдернул лопату из рук Зины.
Осторожно ступая по вскопанной земле, подошёл к частоколу. Разглядев лежащих людей, сообразил, что они не представляют опасности, сами напуганы до смерти.
— Чиво разлеглись, а ну, вставай!
Люди послушно поднялись, отряхивая с себя землю.
— Егор, они всю картошку вытаскали из огорода, — пожаловалась Зина, показывая на ямки в земле.
— Откуда явились? — сурово спросил Егор. — Чиво в чужой огород влезли?
— Нам бы хлеба, — заплакала девушка с измученным лицом. — Мы голодные. Дайте хлеба, пожалуйста.
Парни молчали. Всем лет по двадцать с небольшим гаком. Голодные, но безоружные. Эти не людоеды. По всем окрестным деревням и сёлам разнеслась весть, что на острове Назино лютуют людоеды. Они хватают людей и едят заживо. Участковый объехал весь район и строго-настрого приказал местным жителям: мол, кого чужих увидите, всех в органы ведите. Власть о них позаботится. Егор махнул рукой, приглашая незваных гостей в дом.
— Садитесь, — не меняя тона, сказал Егор, налив каждому по миске похлёбки. Семья давно сидела без хлеба, питаясь прошлогодней картошкой да мелкой дичью, попавшей в силки. Птицы были худые, жилистые, весь жир потратили на перелёт. Весной корм из дичи никудышный, одно название, а не пища.
Люди с острова жадно накинулись на еду, захлёбываясь, давясь и кашляя.
— Чиво давитесь? Ещё налью!
Егор поставил чугунок на стол, чтобы люди не боялись, что им не хватит похлёбки. Вошедшая в дом Зина с укором смотрела на мужа. Скоро должны вернуться сын с дочерью, а вся еда ушла на пришлых. Егор старался не замечать укоризненного взгляда жены.
— Давно с голодного острова? — спросил Егор, подливая похлёбки.
— Неделю уже, — сказал самый старший из гостей, светловолосый, со свежим шрамом на щеке. — Ищем железную дорогу. Гудки слышали. Вон там!
Парень махнул в сторону тайги. Егор усмехнулся. Это им от голода дорога мерещится. В той стороне такая глухомань, что ни один опытный охотник до неё не добрался.
— Помогите дойти до дороги, — робко улыбаясь, попросила девушка. — У нас документы есть. Вот, смотрите!
Она вытащила из котомки маленький свёрток с бумажками. Егор обратил внимание на её руки, исцарапанные, в коростах, но нежные, не знающие тяжёлой работы.
— Нас забрали у театра. Мы в театр пошли, а у входа бригадмильцы дежурили, схватили — и в машину. Мы им документы показываем, они нас не слушают. Привезли, в состав посадили, и вот на острове выгрузили. Там страшно, дяденька! Помогите нам.
Девушка заплакала, следом заплакали остальные.
— Мама не знает, где я, она же с ума сходит, — сквозь рыдания проговорила девушка. — Меня Таней звать. Таня Березина. А это Коля и Вася. Мы в техникуме учимся. Помогите нам, пожалуйста!
— Поможем! — коротко бросил Егор и поднялся с лавки, незаметно кивнув Зине. Она мигом исчезла. Егор убрал миски, налил гостям чаю из березовой чаги.
— Пейте, пользительный чай, он силы добавляет.
Егор удивился, что гости пьют чай из стаканов, хотя он подал им блюдечки. Постоял, подумал и расщедрился, вытащив из тайника горстку сахара. Этот тайник придумала Зина, чтобы дети сахар не таскали. Там оставалось немножко, на Троицу. Теперь ничего сладкого в доме нет. Всё на гостей ушло. Люди с острова откусывали по кусочку, наслаждаясь забытым вкусом. Егор подумывал, чем бы ещё угостить, но в это время открылась дверь, и в избу вошёл участковый. Из-за его спины выглядывала Зина.
— Ну чё, мазурики, думаете, обманули советскую власть? — набросился на гостей участковый. Те испуганно вскочили, с недоумением поглядывая на хозяина. Егор отошёл в сторону, чтобы не мешать участковому при исполнении.
— Как же так? Как же вы это? Это же не по-советски, — растерянно пробормотала Таня, обращаясь к Егору, но тот отвёл взгляд, словно что-то в окне увидел.
