увидеть кусочек чужого мира. Такого тебе точно еще никто не показывал.
Я запаниковала.
Мы были все ближе и ближе к лестнице, и, кажется, я уже учуяла отвратительный запах, который, как предупреждал Рубин, начнет испускать зелье.
Все обнаружится, и виденье станет явью — меня казнят за связь с демонами!
Я не могу допустить, чтобы все пошло прахом.
Ситуация была критической.
Оставалось одно!
— А вам — такого, — хрипло сказала я.
И в конце темного коридора обхватила Лианса руками.
Прижалась к его губам в страстном поцелуе, не давая ему пройти дальше.
Ректор отреагировал мгновенно, позабыв обо всем на свете.
Крепко обхватил меня, сжимая в стальных объятиях, и с такой страстью впился в мой рот, что у меня закружилась голова.
Его руки легли мне на бедра, стискивая — Лианс резко подхватил меня под них, раздвигая ноги и принуждая обвить ими его крепкий торс.
Даже сквозь одежду я почувствовала кубики его пресса и его мощное желание.
Да, Даша, молодец, пять баллов — завела, так завела мужика!
Вон как он пылает, аж пышет драконьим пламенем.
Но ради того, чтоб он не обнаружил моих демонокотиков и котел с зельем, пришлось идти на крайние меры, которых я ну никак не планировала.
Нужно было сориентироваться и быстро.
Иначе он просто станет неуправляемым.
— Что этот старый бассейн и скучный другой мир, — прошептала я, касаясь губами его уха. — Покажите мне лучше, где вы живете, господин ректор… Слышала, у вас довольно миленький особняк?
Он прорычал нечто нечленораздельное, а потом меня смело, как ураганом.
Я даже не помню, как оказалась на пороге до боли знакомого дома, из которого совсем недавно уехала в виде Бьянки с чемоданом наперевес.
Ректор втолкнул меня внутрь и буквально размазал по стенке коридора, не переставая целовать и трогать во всех местах. Каким-то чудным образом уже освободил меня от куртки и теперь примеривался к пуговицам рубашки.
Он пылал страстью так сильно — я чувствовала его и каждое его прикосновение.
Паника накрывала с головой — но я призвала на помощь холодный разум, который должен был отрезвить и помочь собраться с мыслями.
Такой горячий, красивый, мужественный…
Мне даже в голову не приходило, что он так великолепен.
— У вас есть вода, офицер Рэтборн? — в перерыве между этими бешеными поцелуями, ухитрилась спросить я.
— Вода?
Он даже не сразу понял, о чем я его спрашиваю.
— Ну да, вода. Что-то меня жажда одолела — ужас, что такое. Все-таки я немного стесняюсь перед вами, поймите…
И я потупила взор.
Как джентльмен, уверенный, что леди окончит вечер и встретит утро в его постели, Лианс, разумеется, поспешил выполнить мое пожелание и скрылся на кухне.
Тут-то я быстренько подхватила свою куртку и тихонько смылась из его гостиной и его дома.
Фиг тебе, Рэтборн, а не вечер, утро и то, что будет между ними.
Обломись!
ГЛАВА 49
Лианс
— Слушай, ну это вообще! Вот это тебе повезло, сынок! — заявил Освальд Рэтборн, с восхищением рассматривая созданную мной магическую голограмму.
Она изображала Дарину Лефевр, но всего ее великолепия передать не могла.
Этого дерзкого блеска в глазах, этого изящного высокомерного поворота головы, этого мелодичного, но равнодушного голоса, от которого у меня внутри все переворачивалось.
Я прибыл на скромный ужин в кругу семьи — матушка с сестрами возились на ковре с младшим братишкой, а мы с Освальдом разговаривали за столом…
Вернее, я докладывал отчиму обстановку, которая ни черта не была такой, как хотелось.
— И ты хочешь сказать, что еще не затащил эту ослепительную красотку в свою теплую постель, Лианс? — поднял брови отчим. — Просто не могу в это поверить!
— Сам не могу. Она не такая, как все. Не дается в руки, дразнит, но как будто не специально. Словно я ее действительно не интересую. Как будто мое внимание для нее — мелкая досадная помеха.
— И что же, вообще никаких прецедентов не было? Не подпускает к себе? — с любопытством спросил Освальд.
— Не было, — сказал я.
И соврал.
Но я лучше добровольно войду в клетку с монстрами, нежели расскажу отчиму, что девушка от меня сбежала.
Сбежала тогда, когда я меньше всего этого ожидал!
Оставила, распаленного, готового вот-вот взорваться от ярости и желания, вспоминать о ее мягких сладких губах, сводящих с ума округлостях, переживать это мучительное ощущение увидеть ее без одежды, трогать, целовать, ласкать…
Когда я вернулся в гостиную с водой и жасминовым ликером «Мистибл», который так обожают девушки, Дарины там не было.
Ее куртка тоже пропала.
Когда я понял, что она просто-напросто улизнула, то меня охватила такая ярость, что дракон едва не вырвался на свободу.
Единственным желанием было догнать ее и вернуть обратно, в свои объятия. А потом запереться с ней в спальне дня на три, и не выпускать из постели.
Приручить и сделать из дерзкой пантеры ласковую милую кошечку.
— О-о-о, сынок, да я смотрю, ты поплыл… — хлопнул меня по плечу отчим. — Кто бы мог подумать, что какая-то девчонка из пончиковой провинции околдует моего дорогого пасынка, который меняет женщин, как перчатки. А эта твоя любовница из Саксесов, которая была у тебя на постоянной основе, что с ней?
— Ничего.
Образ Розамунды не вызывал во мне ровным счетом ничего.
Все мысли были о Дарине.
— Хм, мне даже захотелось увидеть эту твою Дарину вживую. Вот что, пригласи-ка ее к нам, посмотрю на нее, оценю…
— Не надо ее оценивать. Она — не лошадь на продажу.
— Лианс! Лианс, да что с тобой, сынок? Соберись! Не узнаю тебя. Нет такой девушки, которая не пала к твоим ногам, если ты бы захотел. Мне что, тебя учить, как очаровывать деву? Дорогие рестораны, богатые подарки, драгоценности, меха — и девчонка будет у тебя в кармане.
Отчим говорил еще что-то, давал советы по соблазнению, но я понимал, насколько он далек от понимания ситуации и того, какая это девушка.
Богатые подарки, вся эта внешняя мишура, флирт — не про Дарину.
Впервые я не знал, как обращаться с понравившейся мне девушкой. Впервые чувствовал себя полным кретином.
— Сделай это, Лианс. Просто сделай на благо своей семьи! — сказал отчим, убеждая меня соблазнить Дарину Лефевр.
Гостиная вмиг отдалилась, стала блеклой, размытой, как будто за стеклянной стеной, омытой пеленой дождя.
Освальд говорил что-то про Эльхан, про алмазные копи, про короля Тибальда, но его голос сначала доносился как из-под ватного одеяла, а потом и вовсе стих.
Я извинился, поднялся и
