class="p1">Как и остальные ветераны-гвардейцы получившие шанс вернуться на службу, конечно же, здоровяк немного завидовал неожиданному возвышению Паскаля, но знакомы они были так давно, что глупо было бы даже пытаться это скрывать.
Тем более сам он все еще не забыл, что попал в «старшие десятники» тоже не сказать, чтоб по заслугам. Тем более и приятеля он уважал. Как раз за рассудительность!
— Ты пришел за поддержкой, но мой ответ тебя не очень обрадует… — на этот раз заговорил хозяин костра уже серьезно и, дождавшись необязательного кивка, уточнил. — У меня все очень непросто…
— Говори, как есть!
— Если дойдет дело до драки, то будь уверен, я на твоей стороне! Можешь рассчитывать на меня и пятнадцать, может быть, даже двадцать парней. Остальные…
— И что остальные твои люди? — недовольно поморщился Паскаль.
— Мне ли объяснять, что в лучники брали в основном опытных добровольцев, а эти, сам понимаешь, народ себе на уме! Не думаю, что найдется много желающих выполнять приказ де Шатонёфа, попытайся тот науськать их на нас, но и вместе со мной бунтовать они тоже, извини, не пойдут…
— Мы не бунтовщики…
— Мне-то уж можешь уши не полоскать… Да, причины подозревать дурное есть, но после одного шевалье, командовать все-равно должен оставшийся, и спорить с этим без веских на то оснований — бунт! Одних подозрений для этого маловато…
После пикинеров де Шатонёфа, «сотня» конных лучников была самым боеспособным отрядом в роте. Пусть они и не очень-то подходили для массовой драки в густом лесу, но была надежда: если удастся собрать достаточно сторонников, до драки дело просто и не дойдет. Так что услышанное Паскалю не понравилось, однако он не привык долго переживать о том, что не получилось.
— Ладно, пойду я, будем что-то думать…
— Ты извини, подвел тебя, но я все-таки не хочу упустить «сотню». Впереди, дай бог, еще осада, и нам — ой как понадобятся опытные стрелки! — развел руками старший десятник.
Кивнув в ответ, Паскаль созвал свое сопровождение, и двинулся назад, к шатру своего командира. Точнее — к палатке, где уже вторые сутки лежало его тело.
Ему предстояла беспокойная ночь…
* * *
Когда лейтенант дю Ромпар вчера вдруг неожиданно потерял сознание и металлической статуей рухнул со своего коня, все что удалось сделать — это притвориться, что ничего не произошло, и хотя бы завершить переход.
Нет, ночевать на месте их нынешнего лагеря они планировали изначально, но короткий сон на заросшем лесом берегу Сены, это совсем не то же самое, что их нынешнее положение. Ни вчера, ни сегодня нападений не было, но никто не сомневался, что это просто везение, и здешние чащобы непременно возьмут с них плату кровью за неоправданное промедление.
Это ведь обычные звери, пусть даже и хищные, заслышав караван, старались непременно удалиться от шумной толпы как можно дальше. А вот «необычные» — те действовали с точностью до наоборот…
Они провозились с командиром всю ночь, но тот никак не желал приходить в себя. А тут еще вдруг выяснилось, что вчера их догнала делегация горожан, и предложила вылечить лейтенанта.
Как они узнали, почему ехали за нами — говорить с ним никто не пожалел, а оставшийся на ногах лейтенант, и вовсе пообещал выпороть за споры.
К обеду — все возможные версии обсудили, и виновными в происходящем признали именно горожан. Будь на то воля самого Паскаля и других ветеранов, они бы уже штурмовали Потьер, но шевалье де Шатонёф их подозрения назвал абсурдными, запретил торопиться в крепость и в ответ на отказ допустить лекаря из города, теперь уже пообещал бунтовщиков повесить…
Но это было куда легче сказать, чем сделать. Осознав, что происходит, большая часть роты отказалась присоединяться к спорщикам…
Нет, все работы по лагерю выполнялись как обычно. Солдаты шли в караулы, окапывались, рубили деревья, не лезли грабить провизию и вино из обоза, но фактически вышли из повиновения своим командирам.
Так что это даже хорошо, что удалось хотя бы такое место подобрать, тем более у реки. Будь иначе, им пришлось бы обустраивать уже два лагеря, а это — в два раза больший риск привлечь ненужное внимание.
Так что сейчас Паскаля шел назад, и радовался, что может хотя бы просто попытаться собраться с мыслями. Из неудобств остался только лес — и в самом деле не самое лучшее место для бивака на почти полтысячи человек, три десятка повозок да пару сотен лошадей — да местные растоптанные тропы.
К этому времени уже никто не толпился на пути, не пытался заступить дорогу с вопросами о командире. Правда, сегодняшняя стоянка не создавала и привычного для подобных ночевок гула. Народ жался маленькими группками к своим кострам, пугливо озирался и что-то все время обсуждал.
Хотя почему «что-то»? Паскаль с легкостью мог озвучить все, о чем сейчас спорили стрелки, но у него были и другие более важные дела. Например, все-таки решить, что же им теперь делать…
Вылечить, если это еще вообще возможно, Теодориха мог лишь его приятель маг, но в крепость идти нужно было еще не меньше четырех дней. Однако пока их с де Шатонёфом приказы не начнут совпадать, большая часть роты по-прежнему не сможет выступить из лагеря.
«…Дьявол, как же нам быть, сейчас мне нужно что-то предложить остальным, а я совершенно не представляю, что будет правильным…»
Не сомневался Паскаль лишь в одном: отдавать тело лейтенанта в руки приехавших из Потьера — ни в коем случае не следовало!
* * *
На поляне, где поставили командирскую палатку, все было по-прежнему.
Часовые — бдят на своих местах, фитили — дымят, и пожелай, кто силой заполучить тело лейтенанта, его ожидал бы очень неприятный и болезненный сюрприз. Однако к долгой осаде или массовой атаке защитники все же вряд ли были готовы.
Учитывая густой лес вокруг — даже одного решительного натиска пикинеров могло хватить, чтобы опрокинуть, и вынудить разбежаться неопытных рекрутов.
Так получилось, что сейчас силы «бунтовщиков» не превышали полутора сотен человек. Естественно, в основном малоопытных стрелков. Аркебузиры, арбалетчики… Да, если будет время, из остальных отрядов можно было собрать еще столько же, но тогда в «сотни», оставшиеся без своих командиров и их сторонников, своих эмиссаров мог прислать лейтенант де Шатонеф, и теперь уже заставить «нейтральную» массу присоединиться к себе, сведя хоть какое-то численное превосходство «защитников» к минимуму.
Недавнее повышение почти трех десятков самых умелых бойцов после победы в аббатстве, заметно улучшило преданность роты своему юному командиру в целом, но преданность телу, которое может умереть с минуты на минуты, это не очень надежное чувство, для того чтобы рисковать жизнью.
