ледяные торосы так и остались нетронутыми.
С чем было связано избирательное рвение коммунальных служб, выяснить не удалось. Возможно, петербургские власти ненавидят стихи без рифмы или кто-то усмотрел в желании лирического героя бросить грязные вещи в стиралку некий революционный призыв, недопустимый в сложное для страны время. Но следующим утром надписей стало еще больше, вдобавок кто-то вывел баллончиком на ростральной колонне кривыми огромными буквами: «Сергачев бог».
Выяснилось, что за последние пару недель среди модной питерской молодежи, главным образом — шутников из твиттера, сложился хотя и локальный, но активно себя проявляющий культ поэта по фамилии Сергачев. Теперь каждый день в барах можно было встретить десятки людей, одетых в потертые вельветовые костюмы не по размеру, с глупой ухмылкой на лице. Время от времени они заливались странным рыдающим смехом и читали стихи о всяческих бытовых невзгодах. Особо преданные культисты брились наголо и рисовали на головах устрашающие красные пятна.
Социальные сети заполнились постановочными роликами, на которых люди в вельветовых костюмах не по размеру читают стихи, пока рядом с ними происходит нечто кошмарное. Они декламируют верлибр о стирке на фоне горящих домов и машин, на фоне людей, истекающих кровью, тонущих или залезающих в петлю. На забойных конвейерах и операционных столах, в окопах, стоя в разрытых могилах, пока их забрасывают землей. Один известный российский рэпер был замечен в афинском ресторане в футболке с надписью «Сергачев бог», другая известная пост-панк группа собралась записать альбом на стихи Сергачева.
Впрочем, сам Сергачев не получил от этой волны популярности особенных дивидендов. На продажах футболок заработал кто-то другой, а поэтическое сообщество отвернулось «от этого клоуна, превратившего образ поэта в посмешище». Но вскоре кто-то из технически подкованных почитателей Сергачева помог ему организовать домашнюю студию, и поэт-дольщик начал вести еженедельные стримы. Каждый раз он выступал с совершенно новой программой стихов и отвечал на вопросы. Это обеспечило ему скромный, но стабильный доход.
А начался этот странный культ Сергачева с вирусного ролика, снятого корреспондентом «Фонтанки». На видео запечатлен зал суда, где избиралась мера пресечения для кандидата филологических наук Арсения Синякова. Он обвинялся в убийстве по неосторожности. Судья решил отправить молодого ученого в СИЗО, и тот у всех на глазах разрыдался. На видео Сеня плачет, сморкается и лепечет что-то про маму, его адвокат машет руками, вокруг теснятся журналисты и просто сочувствующие, которых пытаются отогнать приставы. А на переднем плане стоит свидетель по делу, поэт Сергачев, и с блаженной улыбкой читает на камеру стихи про стирку грязных вещей, явно не замечая происходящего. Само уголовное дело осталось в тени ролика с Сергачевым. В конце концов, это была просто очередная резня в питерской коммуналке — мелковато на фоне событий, происходящих в стране и мире.
Решение оставить Сеню под стражей вызвало резонанс в научном сообществе. Сене нашли хорошего адвоката, поручителями выступили крупнейшие петербургские ученые, да и невиновность Сени представлялась вполне очевидной. Но прокурор, похоже, испытывал к подсудимому личную неприязнь и задался целью посадить Сеню в колонию. В итоге Сеня провел в СИЗО около месяца, но кулуарные усилия нескольких академиков и ректоров вузов дали плоды и на следующем заседании суд постановил перевести Сеню под домашний арест, а вскоре обвинения были сняты.
Нинино дело вовсе не дошло до суда. Возможно, помогла протекция ее бывшего парня, ныне — крупного чиновника из администрации Петербурга Леонтия. Но и без нее у Нины была масса смягчающих обстоятельств, делавших обвинительный приговор почти невозможным.
Случай Артема подтверждает расхожее мнение о том, что убить человека гораздо сложнее, чем кажется. Нина ударила Артема отверткой больше десяти раз — все удары пришлись в область лица и шеи, и в какой-то момент Нине удалось загнать стержень почти по рукоятку. После чего Нина, уверенная, что убила своего похитителя, оставила его в луже крови и поднялась на третий этаж. Прежде чем куда-то звонить и кого-то звать, Нина решилась сделать то, о чем мечтала больше всего, — сходить в туалет и помыться. Процесс смывания крови и грязи слегка затянулся. Пока Нина была в душе (все это время отвертка лежала на уровне ее глаз, на полке с шампунями), в квартиру зашел Володя. Нина услышала, как кто-то вытирает подошвы о коврик и направляется в сторону кухни, но не прервала мытье волос. Она точно знала, что это пришел не Артем. Нина слишком долго и методично била его отверткой в лицо: с размаху, до тех пор, пока он не перестал шевелиться — и даже еще пару раз после этого. Теоретически можно представить, что Артем выжил и даже как-то сумел добраться до третьего этажа. Но в таком случае он вряд ли стал бы вытирать подошвы о коврик.
Володя сбежал из больницы, почуяв неладное. Сперва он поехал домой, а потом отправился в квартиру к Артему. Он застал пустую комнату с разбитыми окнами и следами борьбы. Володя пытался осмыслить произошедшее, когда в комнату ворвался Сеня с забинтованной головой.
Случай Володи подтвердил диаметрально противоположное мнение: жизнь человека держится на волоске и он может лишиться ее из-за мелочи. Володя всего лишь неудачно упал, напоровшись на осколок оконного стекла, который застрял в щели между половицами. Смерть наступила почти мгновенно.
Артем лишился глаза и вообще немного утратил товарный вид, но все же остался жив и быстро пришел в себя в тюремной больнице. Он получил более чем гуманный приговор — четыре года колонии-поселения — и имеет все шансы на досрочное освобождение. Анна Эрнестовна активно заботилась о своем любимом жильце: приезжала к нему на свидания с коробками домашней еды и книгами античных философов и вообще стремилась всячески облегчить его тюремный быт. Впрочем, по невозмутимому и теперь слегка обезображенному лицу Артема было трудно понять, как он переживает тюремное заключение и нуждается ли в услугах Анны Эрнестовны.
Анна Эрнестовна проходила свидетельницей по делу о непредумышленном убийстве Володи. Но ее роль во всех произошедших событиях так и не удалось прояснить. Спальня Анны Эрнестовны располагалась прямо под комнатой Артема, и слова хозяйки о том, что она не слышала ничего подозрительного, звучали крайне сомнительно. Во всяком случае, находясь дома, она не могла не слышать, как Нина пыталась сбежать и звала на помощь. На первоначальном допросе Анна Эрнестовна утверждала, что в эти дни была у друзей в Гатчине, но эти слова не подтвердились. Никаких друзей в Гатчине у Анны Эрнестовны не нашлось, и следствию удалось доказать, что в эти часы хозяйка была дома. Но Анна Эрнестовна, изменив
