Ярина закивала. Она хватала ртом воздух и пыталась совладать с беспощадным страхом. Придет ли водяной на помощь? Он так разозлился, а колдуна вообще ненавидел. Захочет ли спасти? Вереница образов, один ужаснее другого, мелькали в голове. Нет, нельзя умирать, нельзя бояться! Она справится.
Они вылетели из леса, на усыпанную сон-травой поляну, за которой змеился овраг. По дну стелился туман, сквозь него едва проглядывали черные камни, на которых не росли даже колючки. Дорогу дальше преграждал лысый холм.
Внезапно Гор швырнул ее к оврагу, волна горячего воздуха подхватила, потащила вперед.
– Давай! – заорал он.
– Спаси-ите! – изо всех сил завизжала Ярина, криком выплескивая скопившийся ужас. – Батюшка водяно-ой! Помоги-и!
Отклик пришел сразу, словно водяной ждал зова. Вдали заревело, загрохотало, задрожала земля, в нос ударил запах тины, и по высохшему руслу хлынула вода.
Ярина рухнула у самой кромки оврага, прикрыв лицо руками. Сразу стало липко, мокро. Глянув на ладони, она испуганно всхлипнула – они потемнели от крови. А ведь куртка Гора была насквозь промокшей!
– Лешачка, сюда! – из рычащего потока появился водяной. – Сюда! Поймаю!
Ярина обернулась и все-таки закричала.
Гор не успевал. До оврага ему оставался десяток шагов, но бежал он с трудом. Этим и воспользовалась одна из теней – вырвалась вперед, налетела, сшибла с ног. Сразу убивать она не собиралась.
Сноп огненных искр прошел насквозь, не причинив выползню вреда. Остальные тени приближались, а колдун не мог подняться.
– Гор!
– Прыгай, дура! – взвыл он, поднимаясь и снова падая.
Не успеет, не успеет!
Решение пришло само: Ярина вцепилась в ожерелье и позвала силу. Перед глазами помутилось, совсем рядом захрипел от боли Гор.
«Прочь! – приказала она порождениям Пустоши, едва не теряя сознание. – Убирайтесь!»
Вой теней смешался с ревом реки. Вода вздыбилась до краев оврага, Ярина не удержалась – пальцы скользнули по мокрой земле, – и рухнула в бурлящий поток.
– Лешачка!
– Ярина!
Два окрика слились в один, она забарахталась, пытаясь выбраться, но вода не пускала: кипела вокруг, тащила вниз.
Еще вышло разглядеть перекошенное от страха лицо водяного, пытавшегося добраться до нее, прежде чем в нос хлынула вода, а в груди взорвалось огнем.
Последнее, что Ярина запомнила – это сомкнувшиеся тисками объятия.
***
Сознание возвращалось рывками, но за ноги будто держал кто-то, тащил обратно во мрак. Озноб пронизывал до костей, грудь раздирала боль и обжигающий кашель. Даже голос, звавший назад, сливался с гулом в ушах. Ярина карабкалась из душной темноты, но проваливалась снова.
Сегодня ей снилась не Пустошь и не одинокий замок. Снилось, как она ползет по склону оврага, пытаясь добраться до леса, в внизу визгливо хохочут тени. Когда скользкая земля в очередной раз мерзко чвакнула под пальцами, Ярина не удержалась – полетела вниз, и… очнулась.
Холод никуда не делся. Она лежала на спине, одежда насквозь промокла, тело окоченело, а на грудь давило что-то.
Шевельнуться вышло не с первого раза, но Ярина все же смогла поднять руку, чтобы спихнуть с себя мешавшую дышать тяжесть. И наткнулась на мокрую свалявшуюся шерсть, а потом и на холодную гладкую кожу. На ней кто-то лежал.
Чудовище!
Припухшие веки никак не хотели разлепляться, но страх лучший помощник в деле оживания. Ярина все же сумела открыть глаза и тут же с облегчением зажмурилась обратно: на груди покоилась голова Гора. Он лежал без движения – мокрый и ледяной, как она сама. И кажется, не дышал.
Ярина счет потеряла, сколько раз она пугалась за эту ночь. Мысль, что колдун захлебнулся, вытаскивая ее, не только наполнила страхом, но и придала сил.
Ярина осторожно перекатила его на спину и прижалась ухом к груди. Сердце колотилось, набатом отдаваясь в ушах, поэтому услышать что-то еще было невозможно.
Задыхаясь, она лихорадочно ощупывала синее в призрачных отблесках лицо. На губах черной коркой запеклась кровь, шрам вздулся…
Умер! Утонул! Она подавила очередную волну ужаса: матушка рассказывала, как спасти утопленника, если времени прошло мало, и вода была холодной. Надо подышать ему в рот и нажать на грудь, над сердцем. Может, Переправщица еще не успела добраться до них, и надежда есть.
Решительно зажав Гору нос, она набрала побольше воздуха, наклонилась к лицу и столкнулась с мутным взглядом.
– Сто ти делаес? – оторопело прогнусавил колдун.
Ярина бы отпрыгнула от неожиданности, да ноги не слушались. Поэтому она только отдернула руку и залепетала:
– Я думала, ты умер…
– И решила напоследок поглумиться над трупом? – Гор попытался сесть и со стоном рухнул обратно.
Он еще и издевается! Ярина насупилась. Постаралась, по крайней мере, потому что сердце сжала дурная радость: Гор жив! Раз у него хватало сил ерничать, значит, все не так плохо.
– Я тебя спасала! – проворчала она.
– Нет, это я тебя спасал. – Колдун кое-как перекатился на бок и надрывно закашлялся.
– Пока тебя ловил… пока барьер ставил, пока из тебя воду выкачивал… На всю жизнь вперед наспасался. Только отрубился на минуту, а ты уже меня задушить пытаешься.
– Ничего я…
Гор отмахнулся со слабой усмешкой; подполз к краю уступа, сунул лицо в воду и принялся жадно пить, а Ярина наконец сообразила осмотреться.
Вокруг сомкнулись челюсти огромной пещеры. Они сидели на гладкой площадке, клином врезавшейся в озеро. Эдакий каменный язык, который спустя дюжину шагов превращался в зияющее чернотой «горло». Вода маслянисто плескалась небольшим озерцом, с другой стороны ее ограждали плотно сомкнутые «зубы» – мощные сосульки. Желтовато-молочные, острые, они наползали друг на друга сверху и снизу, становясь похожими на клыки упыря.
Словно их проглотил голодный древний зверь. И как теперь выбраться?
Пещеру окутывало хрустальное сияние. Ярина не сразу разобралась, откуда оно исходит, но когда додумалась поднять голову, охнула от восторга. Весь свод словно был щедро усыпан зеленоватыми звездочками. Они слабо перемигивались, обещая открыть им одним известную загадку. Если приглядеться, было заметно, что от огоньков отходят тоненькие светящиеся нити.
Ярина позабыла обо всем, залюбовавшись волшебным зрелищем.
– Красиво… – выдохнула она.
Колдун ее тягу к прекрасному не разделил.
– Если не знать, что это, – хмыкнул он, стаскивая с себя мокрую одежду. Куртка с верхней безрукавкой уже валялись на камнях, а вот рубашка намертво пристыла к спине, не желая расставаться с хозяином.
