железными воротами с большими буквами «ФХ». За ними торчала высокая ржавая стрела крана. От ветра крюк тихо качался, монотонно скрипел, иногда за воротами слышался металлический звяк, прерывистый писк. Слева от ворот – калитка, Руслан дернул ручку, тут же сдавленным лаем отозвалась собака, вдогонку ей замычала корова.
– А нам точно сюда? – На лице Руслана появилось удивление. Подержалось и сменилось любопытством.
В обе стороны от ворот уходил длинный забор из бетонных плит. На них выпуклые ромбы, точно такие, как на кирпичном заводе, где они с другом подрабатывали во время школьных каникул.
На одной плите неумелой рукой выведено огромное синее слово «Игрушки».
В дверях появился человек, маленький, сморщенный, как гриб синявочка в засушливое лето.
– Закрыто, еще рано. – Вытащил из кармана грязный платок, громко высморкался.
За человеком изредка возникала огромная худая собака, смотрела выжидающе и исчезала.
– Что такое «ФХ»? – Руслан попытался улыбнуться.
– Фермерское хозяйство. – Человек тем же платком стал промокать слезливые глаза. Случалось, заодно успевал протереть губы, затылок, шею. Серое мельтешение платка удивляло.
Руслан смотрел на Асю, словно собирался закидать ее камнями. Ася взгляд выдержала, кивнула; тут же сморщилась от боли. Поняла, что кивнула слишком сильно. Когда резь стала слабеть, выдавила:
– Под описание Алмазии подходит. – Ася точно помнила, что база Марата располагалась между продуктовой оптовой базой «Закамье» и молокозаводом. – Марат на месте?
На месте его не оказалось. Появился примерно через час. Уже собирались уехать, когда к воротам подъехал синий отечественный внедорожник. Марат вышел из машины, цепким взглядом оценил парочку, за руку поздоровался с Русланом и сторожем, Асю удостоил мимолетной улыбкой. Выслушал, неторопливо стал подниматься по металлической лестнице, на площадке которой стояла неполная пятилитровая бутыль молока.
Ася сидела в углу кабинета, оклеенного желтыми обоями, молча, если Руслан в ней не нуждался. Когда просил, она рассказывала подробности их мероприятия, какие станки, сколько хотят арендовать метров. В общем, Марат строил диалог только с Русланом, полностью игнорируя Асю. С чем это было связано, она не знала, да и не хотела знать. Она просто сидела, слушала, внимала.
Свободных помещений было два; одно на первом этаже, другое на втором. Оба требовали ремонта, это было очень удобно, потому что можно было безболезненно переоборудовать под требования цеха. От второго этажа отказались сразу, потому что вход в это помещение шел через кабинет Марата. Правда, он обещал с улицы оборудовать лестницу. Постепенно просеивали через сито мелкие вопросы: аренда, электричество, вода, тепло, пожарная инспекция, проверки налоговой. Любая мелочь могла загубить дело на корню. Понятно, что предусмотреть все невозможно, проблемы будут возникать по ходу работы и все равно хотелось обойтись минимальными рисками и затратами. Любой незначительный просчет мог стать тем разрушительным алмазиком, после которого вряд ли удастся восстановиться. Так оно впоследствии и получилось.
Целую неделю носились по городу, пытаясь найти другие варианты. Пять раз возвращались к Марату, долго и муторно топтались по бетонному полу, расколотому глубокими трещинами неправильной заливки, спорили так, что звонко дребезжало тонкое стекло в гнилой раме.
Марат, похоже, не обращал внимания на разговоры, поддерживал нейтралитет и смотрел не подпитывающим энергией взглядом. Казалось, ему скорее хотелось остаться одному и навсегда забыть эту странную парочку, неожиданно возомнившую себя цеховиками. В Асе он видел нервозную истеричку, двигающуюся суматошным нейроном в этом мире, сразу дал ей никнейм «Не баба – кобра», словно собирался общаться с ней на страницах соцсетей. Но улыбка красивая – счастливая, искренняя. «Наверное, долго перед зеркалом тренировалась, знала, как правильно управлять мужем, видно, как от ее улыбки он сразу тает, перестает спорить и соглашается. Как он может с ней жить, как он вообще на ней женился?»
Марат тронул стекло, с края образовалась щель. Надо поменять, зимой будет сквозить.
Ася последние лет десять пыталась посмотреть фильм «День сурка». Раз восемь начинала и засыпала неизменно в одном и том же месте. Она уже знала весь сюжет. Руслан, посмеиваясь, раз за разом пересказывал и примерно через полгода уговаривал посмотреть снова. Ася крепилась, пила кофе, ей нравился главный герой – милый, открытый, откровенный и при этом очень умный, веселый, с волшебной чудинкой. Герой к концу фильма кардинально менялся, но Ася этого момента не видала, точно так же не замечала изменений в себе. Из нее испарилась трогательная девочка с необычайным восторгом от жизни, а на смену появилась расчетливая, умная тетка с рублевым счетчиком в глазах. Она не собиралась быть такой, но такою стала. От романтизма ее излечили девяностые. Она познавала мир, подчинялась его четким реалиям, и ее доброту вытеснили умение логически мыслить и душевный авантюризм. День заднем вырабатывала в себе предпринимательские качества, без которых тебя бы схавали другие пираньи или акулы. От акул можно было как-то сбежать или спрятаться, а пираньи были страшнее: мелкие, незаметные, нападали толпой, болезненно откусывали, отщипывали, гнали до смерти. Но это издержки производства. Главное – остаться человеком: «От твоего хорошо никому не должно быть плохо». Работай, трудись, богатей, но без обмана, хитрости, подлости. По своему опыту знала, что выживали именно такие.
Ася неожиданно во взгляде Марата поймала презрение, ухмылку. Первый раз удивилась, потом перестала придавать этому значение. «И не надо травить меня своим взглядом, будто я обладаю всеми признаками неполноценности. Да, может, я для тебя и некрасивая, сама знаю, но меня это не пугает. Хотя могу постараться, сделать приветливое лицо, соблазняющее выражение, но зачем? У меня есть замечательный муж».
Все дальнейшие диалоги с Маратом превратились в отстой.
Первый раз Ася сорвалась, когда Марат включил в стоимость аренды установку лестницы. Потом он повысил плату за электричество. Замена стекла в цехе, дополнительная проливка бетона пола также легла на их плечи. Ася возмущалась, Марат щурился и открыто жалел Руслана, жестом согнутой руки показывая «кобру». Пару раз Ася уже готова была уйти от Марата, но чем чаще она об этом думала, тем больше становилось покупателей. Постепенно поток стал увеличиваться. Сначала во время обеденного перерыва прибегали работники молокозавода, потом пошел народ с продуктовой базы «Закамье». Продажи росли, товара не хватало и Руслан с Асей все реже поднимали вопрос с цехом. Особенно не хватало денег, потому что накопления были пущены на покупку оборудования. Руслан уже открыто жалел, что послушался «кобру» и ввязался в эту авантюру. С другой стороны, если бы не желание открыть цех, они бы не пришли сюда и параллельно цеху не открыли маленький магазинчик, где они планировали реализовывать готовую продукцию.
Скорехонько Марат свою базу «ФХ» переименовал. Над воротами в неоновых лучах
