class="p1">— Я остаюсь. Аааах, хорошо.
Мужчины застыли, оба удивленные, как один. В невидимых часах утекали последние песчинки, секунды, за которые Рита еще могла все исправить и вернуться домой, в Вечные Залы.
— Рита?
— Миетель?!
Три… Две… Одна.
Налетел порыв ветра, ударил в лицо, подхватил волосы. Где-то ударил небесный невидимый гонг. А потом все успокоилось. Миетель не справилась с заданием и осталась человеком.
Гром вздохнул и прикрыл рукой глаза. И в этот момент раздались хлопки наподобие аплодисментов, и из-за памятника вышла высокая блондинка. Где она там пряталась, было решительно не понятно, и Рита готова была предположить, что она появилась просто из воздуха. Густые светлые волосы падали крупными тяжелыми волнами, которые казались золотыми там пасмурным днем. На красивом лице с тонкими правильными чертами изгибались в улыбке идеальной формы губы. Розовое пальто в рубчик перехватывал ремень, подчеркивая невероятно тонкую талию. Девушка сделала несколько шагов, качая бедрами, само совершенство, воплощение чувственности и желания.
— Любовь, — выдохнул Алекс, выражая в одном слове всё восхищение богиней.
— Доброго дня, дорогие. Какая приятная компания тут собралась, — Любовь перестала хлопать и сложила на груди руки, обтянутые белыми перчатками. — Александр, рада тебя видеть спустя столько лет. А ты, Миетель, приняла непростое решение?
— Меня теперь зовут Рита, — заявила та и обняла Алекса. — И да, я приняла решение.
— Прекрасно! Как видишь, дорогой братец, снова победила любовь, — обратилась она к мрачному Грому. — То есть я. Ох, ну перестань хмуриться!
— Это всё твои происки, ненасытная ты душа?
— Мои? — её голос звенел, как освежающий ручей в жаркий день. — О чем ты, дорогой? Разве я не была все это время рядом с вами? Так, а где мой нерадивый сын?
Любовь деловым взглядом окинула площадь, выискивая ворона.
— Его нет, — ответила Рита. — Он решил не приходить.
— Что за вздор? — богиня нахмурила бровки и оттого стала едва ли не красивее.
— Он решил провести конец своей жизни в компании человека, которого любит, — пояснил Алекс. Одной рукой он обнимал Риту за талию, другой держал над ними зонтик.
— Что? Майтес? Не смеши меня, — Любовь коротко рассмеялась. — Он ненавидит людей и Землю. И должен первым бежать мне навстречу. Где он?
На этот раз пришла очередь Грома смеяться. Он расхохотался, сложив руки на могучей груди, так громко, что вспугнул стайку мокрых голубей.
— Кажется, сестрица, ты обыграла сама себя! Твой сыночек влюбился и решил встретить смерть тела в объятиях девушки.
— Такого просто не может быть! Он ворон! Кто мог полюбить ворона?
— А может быть, она полюбила не ворона, а душу, что заперта в нём? Об этом ты не подумала? —спросила Рита с вызовом.
Любовь растерянно потерла лоб.
— Это ужасно. Вы невыносимые дети. Из-за вас у меня будут морщины.
— Что ж, сестрица, — Гром подошел к ней и положил руку на хрупкие плечики. — Кажется, у нас обоих нет выхода. Мы вынуждены отпустить наших детей в земную жизнь?
— Мы все еще можем изменить правила игры. Мы же боги в конце концов. Ну пожалуйста, Гром.
Гром посмотрел вперед, где над маковками церкви серело брюхо надвигающейся тучи.
— Ох, и славная гроза будет, — проговорил он. — Что ж мы за боги, раз меняем собственные правила? А вам, детишки, лучше бы поспешить, а то попадёте в бурю, и эта ваша тряпочка на палке не защитит вас.
Алекс теснее прижал Риту, она потерлась о его плечо.
— Спасибо, папа. До встречи?
— До встречи через тысячу лет! Охо-хо, вот это история. Ну что, сестрица? Не делай такое кислое лицо! Лучше пойдём, я покажу тебе отличный бар, где тебе помогут забыть твои горести.
— Ага, — ответила Любовь. — Знаю я твои бары. После них у тебя, как правило, прибавляются дети.
Гром снова расхохотался.
— Ахахах, вот это истина! — и повлёк её прочь.
Алекс поцеловал Риту.
— Кажется, история окончена? — спросила она.
— Кажется, она только начинается, — отозвался Алекс.
***
В маленькой комнатке царил беспорядок. На столе лежал ноутбук в компании бесконечных ручек, блокнотов, маркеров и книг. Вещи висели на спинках стульев и лежали на диване. На столике теснились две коробки от пицц, рядом примостились пустые бутылки от газировки.
Посреди этого беспорядка, на диване, сидела Кира и держала в круге рук большого черного ворона. Он держался за её ноги когтями, и оттого становилось больно, но она не прогоняла его.
— Как это случится? — тихо спросила она.
— Что именно?
— Как ты уйдешь?
— Не знаю. Надеюсь, превращусь в золотую пыль и вознесусь в небеса. Не хотелось бы оставить тебе дохлую ворону вместо себя.
— Я обещаю похоронить дохлую ворону со всеми почестями.
Кира почти шептала, потому что попытайся она говорить громче, голос бы предал её, сорвавшись на рыдания. И так по её щекам текли бесконечные слёзы.
— Времени осталось мало, — проговорил Май. — Я буду помнить тебя, Кира, лучшая из смертных.
Кире хотелось закричать: “Не уходи! Не смей!” — но она просто придвинула ворона ближе и, закрыв глаза, прикоснулась лбом к его лбу. Так они сидели посреди захламленной комнаты, посреди шума дождя и распускающейся весны.
Упала последняя невидимая песчинка. Загудел гонг. И затих. Что-то стало меняться. Тело ворона окутало свечение, золотое с розовым, почти так, как он предсказал. Лицо Киры скривилось, она зарыдала, закрыв рот руками. А спустя несколько секунд резко успокоилась, пораженная до глубины души тем, что она увидела.
Потому что ворон никуда не исчез. Его тело стало увеличиваться, перья исчезли, сменившись руками, лапы вытянулись, превратившись в ноги. И вот у неё на руках сидел темноволосый парень. Абсолютно голый.
— Аааа! — закричала Кира, сталкивая его на пол.
Май упал, зашипел, больно ударившись бедром о стол. Всё еще ничего не понимая, вскинул голову, посмотрел на Киру сквозь упавшие на лицо черные пряди, на её широко распахнутые глаза. А потом осознание обрушилось на его бедовую голову.
— Проклятье! — его голос был хриплым с непривычки, а язык казался слишком огромным. Май вскочил, в панике оглядывая комнату в поисках того, чем можно было прикрыться, а потом ловко цапнул с дивана подушку и загородил ею все самое интересное.
— Кира, — он вытянул руку, будто
