все получим пулю в затылок». Геринг все еще верил, что фельдмаршалов не вешают. В конце вечера рейхсмаршал налил себе “Наполеона” (другие гости довольствовались коньяком попроще) и провозгласил: “Хайль Гитлер! Боже, помоги Германии!”»[205]
23 января 1945 года Борман приказал местным партийным лидерам не эвакуироваться вместе с населением, а вступать в ряды вермахта или фольксштурма. Уже 12 февраля он издал еще более жесткий указ, предписывавший всем партийным функционерам, покинувшим свои округа в связи с неприятельским нашествием, в недельный срок предстать перед своими прежними руководителями, иначе они будут объявлены дезертирами и их будут судить по законам военного времени.
Тем временем американо-британские войска, воспользовавшись переброской германских резервов для спасения положения на Востоке, перешли в наступление 8 февраля и прорвали «линию Зигфрида». Взрыв германским командованием плотины на реке Рур затормозил продвижение союзников, но уже 23 февраля наступление возобновилось. 7 марта американские войска захватили железнодорожный мост возле города Ремаген и создали плацдарм на правом берегу Рейна. К 24 марта американские и британские войска захватили еще ряд плацдармов на правобережье Рейна.
В середине января 1945 года Гитлер перебрался в Берлин и находился в т. н. «фюрербункере» – подземном убежище, построенном в саду рейхсканцелярии. 6 марта по его приказу германские войска начали большое контрнаступление в Венгрии в районе озера Балатон. Предполагалось выйти к Дунаю и обезопасить нефтяные месторождения и нефтеперерабатывающие заводы в Западной Венгрии и Восточной Австрии – последние, остававшиеся в распоряжении Третьего рейха. Однако к 15 марта контрнаступление окончилось безрезультатно.
В циркуляре от 6 марта 1945 года, в день, когда 6-я танковая армия СС под командованием Зеппа Дитриха начала последнее крупное германское наступление в районе озера Балатон в Венгрии, рейхслейтер НСДАП Борман наставлял гаулейтеров: «Следует предпринять все возможные шаги для преодоления кризисной ситуации в прифронтовых округах. Некоторые города и деревни сдаются без сопротивления, хотя многие жители еще способны держать оружие… Зачастую одного энергичного человека достаточно, чтобы круто изменить развитие событий».[206]
10 марта 1945 года Борман предписал гаулейтерам приступить к осуществлению специальных операций в тылу врага. Под флагом «Вервольфа» должны были объединиться все добровольцы, готовые взрывать вражеские склады, пускать под откос поезда, разрушать линии связи и электропередачи, расправляться с теми чиновниками, кто сотрудничал с войсками союзников. Но «Вервольф» не мог переломить ситуацию. Территория, остававшаяся под контролем вермахта, стремительно сокращалась. Не оставалось и ресурсов, чтобы снабжать партизан фюрера взрывчаткой и другими боеприпасами. И вскоре после капитуляции Германии оккупационные силы союзных держав без труда покончили с «вервольфами». Тем более что с организацией партизанского движения Борман и подчиненные ему партийные структуры сильно запоздали. Основная установка была на то, чтобы не допустить противника на территорию рейха. Поэтому заблаговременное создание партизанских баз и структур для ведения партизанской борьбы считалось пораженчеством. А когда «Вервольф» попытались создать, было уже поздно, поскольку Третий рейх доживал последние недели.
Уинстон Черчилль осматривает «линию Зигфрида». Март 1945 года
Никакого влияния на ход войны отряды «Вервольфа» не оказали. Партизанское движение в Германии так и не успело развернуться, хотя с начала апреля Геббельс организовал вещание радиостанции «Вервольф» и издание одноименной газеты для будущих партизан, где упор делался на «революционные методы» борьбы, без какой-либо оглядки на международное право и внешне– и внутриполитические последствия. Территория Германии слишком быстро оказалась под контролем союзников, чтобы успеть провести там необходимую подготовку к партизанской деятельности. К тому же наиболее подходящие для партизан горно-лесистые районы южной и центральной Германии были захвачены союзниками только в последние недели войны, частично – уже после капитуляции. На Западе население вообще не выражало особого желания бороться с англичанами и американцами, видя в них гарантию от оккупации этой части Германии большевиками. На Востоке же, где население испытывало ужас перед большевиками, основная масса немецкого населения ушла за Одер, так что партизанскую борьбу на территории к востоку от этого рубежа вести было практически некому. Район же между Одером и Берлином был занят лишь в последние две недели войны, и ни о какой серьезной партизанской активности здесь, естественно, и речи не могло быть.
В последние месяцы войны явственно обозначился экономический крах рейха. Так, 14 марта 1945 года министр вооружений Альберт Шпеер говорил Геббельсу, что «в экономическом отношении война проиграна. Германская экономика сможет продержаться на нынешнем уровне производства еще четыре недели, а потом постепенно развалится». Как отметил Геббельс: «Мысль Шпеера о сохранении жизненного базиса германского народа верна. Он резко критикует концепцию выжженной земли. Он заявляет, что в нашу задачу не может входить разрушение жизненных артерий германского народа в снабжении продовольствием и в экономике, это является целью наших врагов. Шпеер возражает и против уже подготовленных взрывов мостов и виадуков в Берлине. Если это произойдет, то, считает он, столица Рейха погибнет от голода в самое короткое время. Я давно уже выступаю против этих запланированных взрывов и дал указание своим сотрудникам в Берлине подготовить по этому вопросу еще один, более подробный доклад…»[207]
Тем не менее, 19 марта 1945 года Гитлер издал приказ, где говорилось: «Борьба нашего народа за свое существование вынуждает нас к использованию на территории Рейха всех средств, ослабляющих боевую силу нашего врага и препятствующих его дальнейшему продвижению. Подлежат использованию все возможности прямо или косвенно нанести долгосрочный ущерб его боеспособности… На территории Рейха подлежат уничтожению все военные объекты, промышленные предприятия, транспорт, предприятия по снабжению населения, а также материальные ценности, которые могут использоваться врагом». Военные объекты должно было уничтожать армейское командование, а гражданские – гаулейтеры и имперские наместники.[208]
Однако и те и другие, с благословения министра вооружений Шпеера, благополучно саботировали этот приказ.
Внезапная остановка советского наступления на Берлин породила у Гитлера надежду на сепаратный мир с Советами. 5 марта 1945 года Геббельс записал в дневнике: «Фюрер думает найти возможность договориться с Советским Союзом, а затем с жесточайшей энергией продолжать войну с Англией. Ибо Англия всегда была нарушителем спокойствия в Европе. Если бы она была окончательно изгнана из Европы, то мы жили бы по крайней мере известный период времени в условиях спокойствия. Советские зверства, конечно, ужасны и сильно воздействуют на концепцию фюрера. Но ведь и монголы, как и Советы сегодня, бесчинствовали в свое время в Европе, не оказав при этом влияния на политическое разрешение тогдашних противоречий. Нашествия с востока приходят и откатываются, а Европа должна с ними справляться». [209]
Во время переговоров о безоговорочной капитуляции в Реймсе 6 мая 1945 года Эйзенхауэр спросил Йодля: «Почему вы продолжали воевать и после поражения у Авранша? Ведь по крайней мере в этот момент вы должны были понять, что победа в войне будет за нами».
Йодль ответил: «Гитлер
