Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
тех, кого не могла назвать подругами. Это были приятельницы, соседки по дортуару, милые, славные, но чужие для нее девушки. Кусок яблочного пирога на завтрак, освобождение от занятий и веселая песенка вечером – вот чем были ее дни рождения.
– Пожалуй, с семьей, – сказала она осторожно.
Лорд Найтингейл кивнул – ее ответ словно бы устроил его.
– А будете ли вы рады видеть меня в этот день? Как часть своей семьи, – спросил он.
Бенджамин закашлялся. Дядя Оливер вдруг выпрямил спину и посмотрел на Флоренс как наставник, ученик которого проваливает экзамен у уважаемого профессора.
– Если вы готовы стать частью моей семьи, – ответила Флоренс, чувствуя, как во рту пересыхает, – то почему бы и нет?
Лорд Найтингейл снова кивнул. Они оба знали, к чему все идет, и остальные за столом тоже. К чему такие вопросы? Или он пытается узнать то, что нельзя спросить прямо?
Флоренс нервно выдохнула и отвела взгляд.
Тарелку с жареной форелью сменил десерт – ягодное суфле со сливками, на столе появился чай.
– Нет, леди Кессиди, я верю, что ваша кухарка знает толк в десертах, – сказал лорд Найтингейл, посмеиваясь. – Но, боюсь, даже овсяный пудинг – это не то, что я в мои годы могу себе позволить.
– Ваши годы еще не… – попыталась возразить леди Кессиди с любезной улыбкой.
– Не стоит льстить мне, дорогая. – Лорд Найтингейл погрозил ей пальцем, как строгий дедушка. – Стариковское здоровье хрупко, как птичьи косточки, и я делаю все, чтобы сохранить ясный ум и те крохи энергии, что остались в этом дряхлом теле. Но не будем о грустном. За этим столом сидят по-настоящему прекрасные цветы, и я рад поднять чашку прекрасного чая за то, чтобы их цветение стало для нас надеждой!
После обеда Флоренс велели подождать в комнате рядом с лестницей, которая вела к дядюшкиному кабинету. Здесь было тихо, единственное маленькое окно выходило в тень за бузиновым кустом в дальнем уголке сада, и Флоренс просидела четверть часа, наблюдая, как качается маятник в старых настенных часах. Стрелки двигались медленно, делать было совершенно нечего, а мысли отчего-то вертелись не вокруг брачного договора, о котором предстояло говорить, а вокруг всякой ерунды.
Простила ли ее Дженни? Или нет, и стоит ждать холодности или – упаси святые! – нового удара? Будет ли Матильда скучать, когда Флоренс покинет этот дом? Как дела у Клары Милле? Можно ли будет после помолвки выезжать на прогулки с леди Кессиди и кузинами, или новый статус запрещал это?
Сидя на стуле напротив двери, как у кабинета директрисы после проступка, Флоренс нечаянно растрепала кончик ленты на рукаве.
Шелковые нити посыпались.
– Мисс Голдфинч. – Лакей появился на пороге, когда Флоренс пыталась как-то это исправить. – Вас ждут.
Флоренс медленно поднялась по ступеням и постучала в дверь.
Кресло, на которое указал дядя, стояло прямо напротив того, в котором сидел лорд Найтингейл. В кабинете пахло фенхелем, очень сильно, и это было так непривычно, что Флоренс заозиралась. На дядюшкином столе стояла одинокая фарфоровая чашка, от которой поднимался пар.
– Мой напиток, мисс Голдфинч, – сказал лорд Найтингейл, извиняясь. – Я должен пить это каждый день после еды, потому что так рекомендует мой врач. Ваш дядя любезно согласился оставить нас с вами наедине на четверть часа. Вы же не против?
Флоренс покачала головой и села в кресло. Дядя Оливер посмотрел на нее так пристально, словно ожидал каких-то слов или даже сопротивления, а потом кивнул и вышел из кабинета.
Лорд Найтингейл взял чашку – его узловатые пальцы подрагивали – и, осторожно сделав глоток, поморщился от запахов.
– О чем вы хотели поговорить, милорд? – напомнила о себе Флоренс.
Он ответил не сразу – какое-то время разглядывал содержимое чашки, будто там, на ее дне, в травяной пыли таилось послание. Наконец он вернул чашку на стол и, подтянув свою трость, чтобы положить на нее руки и податься вперед, начал:
– Насколько я знаю хорошеньких девиц, мисс Голдфинч, они склонны к романтическим фантазиям, а не к тому, чтобы легко соглашаться на брак со стариком. Поэтому я хотел поговорить с вами прежде, чем обсуждать с вашим дядей договор. Вы понимаете, на что подписываетесь?
Звучало это не укоризненно, скорее заботливо. Флоренс удивилась. Впервые кто-то, кроме Бенджамина или Розалин, прямо спросил у нее, чего она хочет.
– Не до конца, – призналась она.
– Вас принуждают к замужеству?
– Не совсем. – Флоренс замялась.
Взгляд лорда Найтингейла был проницательным и лучился добротой, не ласковой и льстивой, а какой-то другой, правильной, похожей на искренний интерес к ней, Флоренс Голдфинч. Поэтому она не стала врать.
– Этой весной пансион, в котором я должна была обучаться еще год, закрылся. Я хотела бы пойти по другому пути, стать гувернанткой в хорошей семье…
На этой фразе губы лорда Найтингейла исказились в усмешке.
– Или остаться учительницей в пансионе, но, как видите, милорд, все пошло не так. Дядя предложил… нет, он поставил меня перед выбором! Либо я выхожу замуж, либо ухожу в обитель Святой Магдалены!
– И замужество кажется вам более приятным выбором?
– Без сомнения, милорд. Я люблю помогать людям, но мне не хочется провести всю свою жизнь… – Флоренс замолчала, подбирая слова, – взаперти.
Особенно после того, как увидела, насколько яркой эта жизнь может быть. Флоренс почувствовала ком в горле: она испугалась вдруг, что лорд Найтингейл сочтет ее неблагодарной, вздорной, злой… Но, кажется, этого не произошло.
– Понимаю. – Он задумчиво постучал пальцами по инкрустированной эмалью рукояти своей трости. – Понимаю. У замужества за стариком есть одно преимущество перед уделом какой-нибудь Серой Сестры. Однажды наш брак естественным образом закончится. И вы обретете подобие свободы. Может быть, куда более близкое к настоящей свободе, чем любой иной исход для вас. Может быть, это случится раньше, чем мы оба надеемся. А может, и позже.
Флоренс посмотрела на лорда Найтингейла, приоткрыв рот. Она даже не могла сказать, что удивило ее больше: спокойствие, с которым Герберт Найтингейл говорил о собственной смерти, или то, что эта мысль никогда раньше не приходила ей в голову.
– В семнадцать лет, мисс Голдфинч, время кажется другим, – хрипло рассмеялся лорд Найтингейл. – Юность не умеет ждать и не мыслит в перспективе. Вам важен момент здесь и сейчас, потому что у каждого вашего момента еще есть блеск новизны. В мои годы все выглядит иначе. Я знаю, что, когда меня не станет, вы будете еще прекрасной молодой женщиной, способной не только прожить жизнь, но и дать ее новому человеку.
Он замолчал, разглядывая узор на обоях.
– Я не думала о таком исходе, милорд, – призналась Флоренс.
– Значит, вы глупее, чем стоило бы быть, – ответил он беззлобно.
Флоренс смутилась еще больше.
– Впрочем, чего ждать от ребенка, выросшего в пансионе, – проворчал лорд Найтингейл. – Вы не видели жизнь, как вы можете ее ценить? Вы знаете лишь прутья собственной клетки, как щегол, которого богатая семья купила для украшения гостиной. В том нет вашей вины. Моя жена…
Он снова замолчал, задумавшись или подбирая слова. Взгляд его стал печальнее, тусклее – казалось, лорд Найтингейл погрузился в прошлое, в глубину памяти, перестав внимательно разглядывать внешний мир.
А Флоренс думала о щеглах: это сравнение, словно выуженное из ее собственных мыслей, в чужих устах звучало почти печально.
– Моя жена была прекрасной женщиной, научившей меня милосердию и доброте, мисс Голдфинч. Но она, к сожалению, не подарила мне детей. Я одинок и с каждым годом все острее осознаю, как пуста жизнь, которую не с кем разделить. – Он говорил спокойно и прямо. – А я, мисс Голдфинч, больше всего боюсь превратиться в того злобного старика, который утратил сочувствие к людям и думает только о деньгах. Поэтому я думал взять в дом сироту и передать ему все, чем владею… но это сопряжено с некоторыми рисками. Сироты, мисс Голдфинч, не всегда бывают по-настоящему благодарными и честными в намерениях, они разбаловываются и начинают думать, что все должно доставаться им так же легко, как кусок яблочного пирога на завтрак. – Лорд Герберт покачал головой, словно его расстроило что-то в его же собственных мыслях. – А потом Оливер сказал, что ищет племяннице жениха. Достаточно взрослого, чтобы она не натворила бед. Достаточно богатого, чтобы он не думал о том, сыта ли она и не замерзает ли темными вечерами. Как по мне, так все то же можно получить и от юноши из хорошей семьи, но ваш дядя, Флоренс, уперт как осел во всем,
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
