на такие чувства. Но зачем-то она была ему нужна.
Только после свадьбы я узнал, что он отговаривал Татьяну от брака со мной. Тогда у меня были проблемы в бизнесе и я фактически спустил это на тормозах. Не дал хода. Просто поговорил с ним по-мужски. Он, естественно, отпирался. Я пригрозил ему и думал, что на этом вопрос решен. Мне не хотелось портить отношения с семьей жены. Я знал, как остро она переживала эти моменты.
И я забыл о Георгии. Казалось, он исчез из нашей жизни. Проблемы с Татьяной окончательно вытеснили его из моих мыслей.
Но потом именно этот подонок принес Татьяне бутылку. В тот самый вечер, когда она разбилась. После его бутылки. Я вычислил это по камерам видеонаблюдения.
Я был готов убить его. И, если бы он попался мне сразу же после смерти жены, я бы точно придушил его. Голыми руками. Но эта гнида спряталась. А потом в моем доме, в котором я заперся, чтобы глушить свое горе, появилась мать Татьяны. Она умоляла меня не трогать Георгия. Просила памятью погибшей жены. Плакала и обещала, что я больше никогда его не увижу.
В те дни я жил как в тумане. Хотя нет, я не жил. Я существовал. Мне было легче согласиться. Пообещать. Сделать все, что угодно. Лишь бы меня оставили в покое.
Потом уже, в трезвом уме, я понял, что пришел бы Георгий в тот вечер, не пришел бы. Это ничего не изменило бы. Татьяна выбрала свой путь.
Но теперь я увидел, что Катя с ним. Моя Катя. Катя, которую я ждал столько дней. Ждал, что она придет. А она…
Откуда в ее жизни взялся этот ублюдок? И что ему надо было от нее?
Неужели она… предала меня?
Когда я стоял перед дверью ее квартиры, мне хотелось убить ее. Заставить испытать страх за предательство. Но стоило увидеть эти глаза, понял, что не смогу. Не смогу причинить ей вред. Это же была моя Катя.
Я сжимал зубы и ненавидел себя за бессилие, которое испытывал из-за этой женщины. Прошли годы, но ничего не прошло в моем отношении к ней. Я все также хотел, чтобы она была со мной. Только со мной.
Чтобы заглушить свою злость на нее и на себя, я решил сломать ее. Сейчас она не смотрела на меня тем испуганным олененком, как было несколько лет назад, в день нашего первого знакомства. Это была уверенная в себе женщина. Но была ли эта уверенность настоящей? Сомневаюсь.
И такую Катю я хотел еще больше. Ничто не мешает мне получить то, чего мне так не хватало все эти годы. Я знаю рычаги давления на нее. Если она не хочет по-хорошему, то должна вспомнить, что бывает только по-моему. И никак иначе.
И я сделал бы это. В паху все окаменело, стоило увидеть этот взгляд, обращенный на меня снизу. Я вспомнил, как мне было хорошо с ней. Я представлял именно ее все эти годы, когда снимал напряжение за решеткой. Я представлял Катю.
Но потом как вспышка.
Слова маленького мальчика. Его слабые удары по моему телу.
Я схватил его и как током шибануло. Этот взгляд. Ведь так мог бы смотреть на меня мой сын! Тамерлан! Он сейчас был бы точно таким же!
Я не мог выдержать этот взгляд. Это было больно. Дико больно. Так больно, что душу выворачивало наизнанку.
Поставил мальчишку и бросился прочь. От него. И от себя. От своих мыслей. И сам не понял, как вырулил на кладбище.
Ватными ногами шел к ухоженной могиле. Туда, где навсегда остался мой мальчик.
Я сидел у холодного гранитного камня и… нет, не плакал. Слезы были бы слишком мягким наказанием для меня. Я выл. Выл в душе. Как воет волчица, потерявшая выводок. Выл как может выть отец, потерявший единственного сына…
Возвращаюсь в пустой дом. Наверное, впервые в жизни я не хочу идти в него. Он слишком о многом напоминает мне. И все эти воспоминания в черных красках.
– Амир, брат, как ты? Опять туда ездил? – из гостиной выходит Ильдар. Смотрю на него затуманенным взглядом. – Амир, я хотел поговорить с тобой.
Иду к бару и сажусь на кресло со стаканом в руке. Отпиваю и лишь после этого поднимаю свой взгляд на Ильдара.
Он садится напротив.
– Амир, – начинает и я слышу волнение в его голосе. Внимательно слежу за ним. – Мне кажется, раз эта Катя тут появилась, – напрягаюсь от упоминания этого имени, – может, раскрутить ее? Я же вижу, что ты не успокоишься, пока не отомстишь.
– Кому? – перебиваю жестко.
– Как кому? Тому, кто лишил тебя сына.
– Мне надо подумать. О многом подумать. И я сам хочу докопаться до истины.
– Конечно, Амир. Конечно. Но если тебе понадобится помощь, ты знаешь, к кому обратиться.
– Ильдар, – говорю, отпивая еще. – Надо начать процедуру возврата.
Вижу, как меняется он в лице. Молчит, но все эмоции и так видны.
– Я хочу вернуться в бизнес, – заканчиваю я.
– Конечно, – водит желваками. – Но сразу говорю, что твое прошлое может негативно отразиться на репутации компании. Возможно, лучше переждать. К тому же сейчас не самый лучший момент. Идет сделка. Партнеры не поймут.
– Процесс надо начать сейчас, – произношу уже тверже и встаю. – Я устал. Все. Потом обговорим.
И, не прощаясь, я выхожу из комнаты. Иду в спальню. Прямо в одежде падаю на кровать и, закрыв глаза, снова и снова вспоминаю Катю. Она ничуть не изменилась. Хотя нет. Стала более уверенной и красота ее приобрела какой-то более жесткий вид, что ли. Хотя, уверен, она просто хочет казаться такой.
Катя.
Не верю, что она могла так поступить. Не верю.
Но Георгий.
Бью кулаком по постели и резко сажусь. Смотрю в окно.
Что этот урод делает рядом с ней?
Встаю и выхожу. Ильдара уже нет. Я выскакиваю на улицу и сажусь в машину. Мчу по известному адресу.
– Амир? – лицо бывшей тещи недовольно перекашивается. – Неужто решил навестить?
– Георгий здесь? – оглядываю дом.
– Хоть бы поздоровался, – ухмыляется Ольга Сергеевна. – Нет здесь Георгия. А зачем он тебе? Амир, ты помнишь? Ты обещал.
– Поговорить с ним хочу, – прищуриваюсь и смотрю на нее. – Может, вы мне расскажите? Катя. Вы же знаете ее?
– С чего ты взял? – отводит взгляд и загибает руки. – Что вы все пристали ко мне с этой девкой! – срывается. Так. Теперь уже у меня нет сомнений, что она что-то знает. Беру ее за предплечье. Прожигаю
