каждый орган и неся нечто очень важное и нужное.
Савмак, наоборот, храбрится и вовсю делает вид, что совсем не ушибся, но время от времени покряхтывает, а когда приходится перелезать через поваленные деревья, морщится и стискивает зубы. Не дело это – могучему и сильному воину кривиться от боли, аки девка, потому терпит, но идет.
Только Люсиль шагает бодро и весело, с ровной спиной и поднятым подбородком, да так, споро, что под балахоном в такт колышется высокая грудь.
– Ты б не торопилась так, – предложил волхв, – а то вон Савмак еле ползет. Ноги плетутся.
– Я? – с искренним удивлением выдохнул ратник. – Да я бодр и свеж, как весенний лист!
В доказательство он резко выпрямился, уперев кулаки в бока, послышался хруст в спине, ратник скривился, но тут же снова натянул белозубую улыбку.
– Видали, как я могу? – поинтересовался он ободренно, хотя веко нервно дернулось. – Я быстрее вас дойду до… А куда мы идем, пастор?
Волхв сорвал на ходу спелую ягоду ежевики, ее заросли густо раскинулись по правой стороне пути и отправил ее в рот. Сладость растеклась по языку. Здесь, на большой земле ощущение мощи древнего артефакта куда ярче, и если прислушаться, можно уловить, как звенит воздух от магии, которой в мире почти не осталось. Когда-то три священных предмета упали с небес на землю. Он навсегда запомнил их силу и мощь, а сейчас все части его тела отзываются на близость Меча. Да и послушники ордена не следят за языком, хотя думают, что иначе. Главное – правильно слушать.
Олег сказал:
– Всякие секты и культы любят селиться в городах. Там легче послушников вербовать. Так что идем в ближайший. Чует мое нутро, что мы близко к цели.
Люсиль снова осмелела и влезла с вопросом.
– И почему? Точнее я понимаю, вы пастор, говорите со всевышним, вам разные откровения бывают, хотя я уже ни в чем не уверена. Но откуда вы знаете, что мы близко?
Олег вздохнул и пожал плечами.
– Я же человек духовный, – многозначительно отозвался он. – Потому и знаю.
Савмак и Люсиль сразу присмирели – власть религиозных персон пока сильна. Его они приписали к пасторам, потому и слушают беспрекословно, даже если прикажет сигануть с обрыва во имя церкви. Волхв покачал головой собственным мыслям. Человеку нужен порядок, и правила нужны, но думать ему пора самостоятельно. Только для этого надо обучиться этому самому думанью, а на это еще мало кто способен.
Лес пропускает их дружелюбно и мирно, в хвойном бору приятно пахнет смолой, такой воздух самый полезный, потому как убивает всякую заразу. Радостно чирикают птахи, солнце освещает дорогу теплыми лучами. Люсиль отогрелась, идет рядом и пышет здоровьем и молодостью. Юный организм быстро справляется с испытаниями, она уже и забыла думать о страшном холоде, который испытала в небе.
Савмак тоже на вид немного оправился, кусты смягчили падение и ушибся он не сильно. Передвигается размашистыми шагами, мощный и уверенный, даром что похрамывает немного, но это скоро пройдет. Особенно если подлечить малость.
– Долго нам еще? – поинтересовалась Люсиль.
Олег повернул голову правым ухом вперед, острый слух того, кто вырос в лесу, уловил скрип повозки.
– Впереди дорога, – сообщил волхв. – А значит, город близко.
Не пытаясь скрыть облегчения, Люсиль выдохнула, лицо стало мечтательным, зашагала она бодрее, как молодая лошадка, почуявшая близкий дом.
Дорога выпрыгнула перед ними из высоких зарослей крапивы, через которую они пробирались, закрывшись рукавами. Тракт широкий, с двумя глубокими колеями, указывающими на то, что ездят здесь часто и много. По одной стороне дороги лес, из которого они выбрались, по другой – широкое ржаное поле, а сам тракт вьется в обе стороны грунтовой лентой.
– Только что как раз проехала телега, – заключил Олег, глядя на свежие следы от колес в пыли.
Люсиль горестно вздохнула.
– Эх, не успели. А так бы на ней доехали.
– Это если бы возница согласился нас взять, – заметил волхв.
– Согласился бы, – уверенно сообщила Люсиль и сложила руки под грудью. – Приличные люди не отказывают леди в просьбе.
Олег хмыкнул.
– Так то приличные, – проговорил он. – Кто знает, какие люди ездят по этому пути.
Задор Люсиль немного угас, он отстала и пошла рядом с Савмаком, он большой, сильный и не обижает правдой.
В одиночестве по дороге они шли недолго, когда солнце передвинулось немного к западу, продолжая сиять все так же бодро, позади послышался стук копыт и скрип колес.
– Переждать бы в кустах, – предложил Олег. – Пускай себе едут с миром.
Савмак возмущенно стукнул себя могучим кулаком в грудь и воскликнул:
– Я не стану сидеть в кустах, как какой-нибудь трус тонкошкурый!
Люсиль окинула волхва победным взглядом, гордо расправив плечи и вышагивая рядом с таким смелым и отважным ратником. Олег пожал плечами.
– Трусость не всегда трусость, – заметил он, – но еще и осторожность, и предусмотрительность.
– Не полезем мы в кусты, – решительно сказал Савмак.
Олег согласился.
– Ну, как знаешь.
Кибитка догнала их быстро. Пыль поднялась высокая и густая, лошадь в яблоках взмыленная, глаза красные, а на губах пена, из чего ясно – гнали животину яростно и беспощадно. Сама кибитка серая от пыли, а возница на козлах сидит хмурый и угрюмый, шляпа с широкими полями наползла на глаза, тело закутано в безразмерное тряпье, а сидит, как нахохленный воробей.
– Доброго дня, мил человек! – поприветствовал его Савмак и помахал широкой дланью.
Возница смачно сплюнул в пыль и рявкнул, во рту сверкнул золотой зуб:
– Прочь с дороги, рванина! Дай проехать!
Ратник вмиг потемнел лицом, Люсиль спряталась за него, выглядывая из-за плеча.
– А чего ты грубишь? – поинтересовался Савмак. – Я тебя разве обидел?
Пальцы возницы стиснулись на уздечке, другая рука легла на пояс, он нервно оглянулся и прорычал снова:
– Я сказал, прочь! А то мало не покажется!
Из кибитки донесся слабый писк, какая-то возня. Этого хватило, чтобы ратник с места сиганул к козлам и вцепился мощными пальцами вознице в горло. В этот же момент из-под полога кибитки вывалился десяток головорезов, у каждого в руках по длинному изогнутому ножу, у троих длинные эспиньоли, которые стреляют быстро и разрушительно.
Они ринулись на Олега всей толпой, оставив возницу сражаться с Савмаком. Волхв оттолкнул Люсиль в кусты, оттуда послышался писк, а Олег тут же приложил кулаком в чью-то физиономию. Смачно хрустнуло, раздался вопль боли и безысходности, видимо удар раздробил челюсть.
После трех ударов волхва, раскрошивших чьи-то кости, нападающие трусливо отпрыгнули назад и окружили Олега. Трое нацелили ему в грудь дула эспиньолей. Крупный, с перевязанным
