Сидя в полутемной и вонючей закусочной на Третьей Авеню, я смотрел шестичасовые новости, и там, на экране, красовался раскрасневшийся и взъерошенный Джейрид Рафаэльсон, гневно отстаивающий права молодых на доступ к великим произведениям искусства, а потом с тем же пылом отрицающий свою причастность к нападению террористов на галерею Хьюлетта и таинственному исчезновению шедевра Пита Мондриана «Композиция в цвете».
— Мы не думаем, что подростки имели к этому непосредственное отношение, — вещал в камеру руководитель пресс-службы нью-йоркского департамента полиции. — Пока что делать какие-либо выводы преждевременно, но есть мнение, что некий ловкий вор воспользовался возникшей паникой и неразберихой, чтоб вырезать картину из рамы. Сама рама, изломанная и с обрывками полотна, была обнаружена в туалете на втором этаже. Возможно, подростки и ответственны за возникновение в здании пожара, хотя они это категорически отрицают. Причиной возгорания послужило взрывное устройство, точнее, петарда типа тех, что используют во время празднования Дня независимости, брошенная в корзину для мусора, в которую до этого один из посетителей выбросил несколько рулонов использованной фотопленки, чем и объясняется столь сильное задымление. Сам пожар ущерба практически не нанес. Просто было много дыма, среди посетителей возникла паника, и, как следствие всего этого, вору удалось выскользнуть незамеченным.
Что ж, прекрасно, подумал я. Такого рода инциденты происходят на каждом шагу. И продолжал смотреть на экран — а вдруг там покажут «ловкого вора». Но я его не заметил. Во всяком случае, на этом канале.
Затем слово взял представитель музея. Он выразил свое громадное сожаление по поводу потери картины. Рассказал о ее художественной ценности и с некоторой неохотой назвал приблизительную стоимость — около четверти миллиона долларов. Тут репортер, ведущий передачу, напомнил ему и зрителям о недавнем ограблении с убийством в «Шарлемане», во время которого также пропала работа Мондриана. А затем высказал предположение, что раздутая прессой шумиха по этому поводу могла подвигнуть вора взять именно Мондриана, а не какой-нибудь другой шедевр.
По мнению музейного работника, это было вполне возможно.
— Он мог взять Ван Гога или Тернера, даже Рембрандта, — сказал он. — В нашем собрании имеются картины, оцененные раз в десять дороже Мондриана. А потому грабитель, как мне кажется, действовал чисто импульсивно, под влиянием, так сказать, минуты. Он слышал, что Мондриан представляет собой ценность, слышал, во сколько был оценен Мондриан мистера Ондердонка, и вот, стоило только представиться возможности, действовал решительно и быстро.
Тут началась реклама. Сидевший в закусочной под названием «Карнейс бар энд гриль» грабитель в роговых очках и фетровой шляпе чисто импульсивно, под влиянием минуты, схватил кружку пива и решительно и быстро опустошил ее.
Глава 21
— А что это у тебя там, а? — спросил ребенок. — Шпинниг, да? Шпиннинг?..
— Эндрю, не приставай к дяде, — сказала его мама и одарила меня храброй белозубой улыбкой. — Он, знаете, в таком возрасте, — добавила она. — Говорить уже научился, а вот молчать когда надо — нет.
— Дядя ловит ы-ы-бу, — сказал Эндрю.
Ах, вот оно что! Спиннинг.
Эндрю, мама Эндрю и еще человека четыре укрылись под прозрачным навесом, призванным защитить пассажиров, ожидающих автобус, от стихийных бедствий. На этого рода конструкциях несколько государственных чиновников изрядно нагрели руки, в связи с чем некоторое время назад разразился ряд громких скандалов. Одной рукой я обнимал цилиндрическую картонную трубу футов пяти в высоту и около четырех дюймов в диаметре. Я пытался убедить Эндрю, что никакого спиннинга в ней нет. Но что же тогда там находилось? Наживка?..
Нечто в этом роде.
Подошли сразу два автобуса — они, подобно полицейским в бандитских районах, ходят почему-то только парами. Эндрю со своей мамашей залезли в один из них, за ними последовало еще несколько наших соседей по укрытию. Я же остался на остановке. И ничего подозрительного в том не было. По Пятой Авеню ходила целая уйма автобусов, и каждый следовал своим маршрутом, так что я просто мог дожидаться какого-то другого номера.
Честно сказать, я сам не знал, чего дожидался. Возможно, вмешательства высших сил.
На противоположной стороне улицы, чуть левее от меня, высилась громада «Шарлеманя», столь же неприступная, как и прежде. Я проникал через врата этой крепости трижды — один раз по приглашению Ондердонка, два других — под видом разносчика цветов, причем в третий раз мне помогло чудо, как случается только в сказках. И вот теперь я должен попасть туда в четвертый раз, и это при том, что все работавшие здесь уже знали меня в лицо и мне ни за что не пробраться в этот чертов дом даже в обличье Адама.
Способ всегда найдется, сказал я себе. Какую там байку я сочинил для этой девушки по имени Андреа?.. Что-то насчет вертолета, приземлившегося на крышу. Да, это я маленько хватил через край, но с другой стороны, кто сказал, что подобное в принципе невозможно? Существует же частный вертолетный извоз. И вы можете запросто нанять вертолет и полетать на нем пару часов над городом. За значительно большую плату один из таких лихих водителей вне всякого сомнения посадит вас на любую указанную крышу, особенно если от него не потребуется ждать и забирать вас с нее.
Но с этим у меня были кое-какие проблемы. Мне не хватило бы денег нанять даже лимузин, не то что там вертолет, к тому же я не имел ни малейшего понятия, где найти алчного пилота. И потом, вряд ли они летают по ночам.
Дьявол!..
От зданий, примыкающих к «Шарлеманю», тоже не было особого проку. Все они были значительно ниже своего могучего соседа, минимум этажей на пять. Нет, теоретически это тоже возможно — оснастившись специальным альпинистским оборудованием, начать движение с крыши одного из этих зданий, втыкать специальные крючья, или как их там, в расселины между камнями, из которых выложены стены «Шарлеманя», затем передвигаться дальше, цепляясь руками за края крыши или карниз, ну и далее, в том же духе. Теоретически возможно также воспользоваться несколько забытым искусством левитации и проплыть хотя бы часть пути по небу — уж во всяком случае, куда проще, чем притворяться, что «Шарлемань» — это отель.
Однако с чего это я взял, что попасть в соседние дома так уж просто? Там наверняка имеется своя охрана, свои бдительные привратники и консьержи.
Цветы тоже не сработают — ни для Леоны Тримейн, ни для кого-либо еще. Нет, в жилые дома доставляют и всякое другое — спиртные напитки, мороженое, пиццу с анчоусами, — но я уже использовал этот трюк, и повторить его вряд ли удастся. Я подумал об изменении облика. Можно, к примеру, притвориться слепым. Темные очки у меня имеются, единственное, что необходимо, — так это белая тросточка. Или же можно предстать священником или врачом. Священники и врачи обладают правом входить куда угодно. При наличии стетоскопа или высокого белого воротничка человек может войти туда, куда не пробраться с помощью кредитной карточки.
