издевка в худшем проявлении.
— Им срочно нужна помощь… — опустив нож, Лулу окинула взглядом остальных детей, помимо тех, что были у нее за спиной. — Смилуйтесь… если им не помочь, то они все…
Лулу всхлипнула, пошатнувшись в сторону, и Девятая заметила… еще больше пеленок у нее за спиной. К сожалению, пеленки не были пусты, но и плача из них не доносилось.
Холодная, посиневшая от переохлаждения кожа, а на некоторых и вовсе был иней от мороза. Нет ни единого шанса, что кто-то из этих бедняжек мог оставаться в живых до сих пор. По всей видимости, Лулу просто не могла смириться с тем, что все дети в комнате уже не принадлежали этому миру.
Она с таким рвением защищала младенцев за своей спиной, несмотря на то что ее саму оковывал холод… Лулу так искренне просила привести лекаря ради них, не думая о себе самой… Девятая просто не знала, как ей сейчас нужно вести себя. Она стояла в ступоре так долго, что ей самой начало казаться, что она вот-вот начнет замерзать. Но Лулу… она не прекращала смотреть ей в глаза, и ее умоляющие глаза просто убивали в Девятой все.
— Ясно, ты думаешь, что они живы… — тихо сказала Девятая, но в ее словах не было ненависти или неприязни, скорее лишь жалость. — Но они замерзли.
— Они еще не замерзли, они просто спят… я согревала их всех, с ними все хорошо… — Лулу прижала к себе младенца в пеленках, находившегося у нее в руках. — Я не прошу сохранить мне жизнь, но если в вас осталась капля милосердия, пожалуйста, помогите…
— Я не с ними, — постукав себя по щеке, Девятая привела себя в чувство, после протянув Лулу руку. — Пойдем, тебе нужно выбираться отсюда.
— Нет! — закричала что есть сил Лулу, вновь направив на нее нож. — Я не отдам вам моих друзей! Можете забрать все, даже меня, но не трогайте их!
Потеряв всех, кто был ей дорог на своих глазах, рассудок Лулу начал рассыпаться, и все, что она могла делать — это ждать собственной смерти и надеяться на чудо, на божественное вмешательство, которое сможет спасти их всех от мерзлоты. Девятая явно не была в ее глазах божественным вмешательством, ведь она и вовсе считала, что она пришла сюда, чтобы навредить им. Лулу считала, что она одна из тех.
В комнату зашел солдат, удерживающий оружие в руках, но Девятая преградила ему путь рукой, даже не оборачиваясь в его сторону. И прежде, чем он решился что-то сказать, Девятая помотала головой, прямо намекая ему, что никакая помощь ей сейчас не нужна. Прямо сейчас, она хотела остаться наедине с этой девушкой. Ей нужно было подумать обо всем, что ей довелось увидеть здесь, и самой принять решение о том, что делать дальше.
— Это ужасно… — заключила Андромеда, не прекращая наблюдать за происходящим. — То, что довелось пережить Лулу… то, что довелось увидеть тебе… это просто ужасно.
— Даже спустя все эти года, Лулу очень боялась холода… — жалостливо глядя на воспоминания о Лулу, говорила Девятая. — Она никогда не говорила об этом мне прямо, но я замечала, что зимой она почти не выходила на улицу.
— Ты любишь зиму, не так ли?.. — на момент улыбнувшись, сказала Андромеда, но она тут же опомнилась, осознав, что обстановка для улыбок не самая лучшая. — Прости…
— Да, люблю… — так же улыбнувшись, ответила Девятая. — В этом мы с ней разные.
Другая Девятая, та, что является воспоминанием, подошла к Лулу и присела рядом, снова протянув ей руку. Испугавшись, Лулу вонзила нож в ладонь Девятой, брызнув кровью себе на лицо. Последний факт немного привел полукровку в чувства, но не сказать, что это сейчас пойдет ей на пользу.
Лучше бы она и дальше оставалась в бессознательности.
Девятая никак не отреагировала на нож в своей руке, даже бровью не дернула. Позже, она вытащила его из ладони и отбросила в сторону, чтобы Лулу не смогла его забрать. Девятая вновь посмотрела в глаза Лулу, и не смогла оторвать свой взгляд. Они были не столько красивым, сколько интересными — ее глаза не были похожи на людские, их радужка была длинной, повернутой вертикально, как это и было присуще ее виду.
Заглянув ей за спину, Девятая увидела, что одна из малюток обнимала ее хвост до самого конца, так и не дождавшись помощи. Сама Лулу выглядела так, что еще немного, и она сама закончит здесь же, в этой комнате. К этому моменту, она наверняка уже была больна так сильно, что ей и целитель не поможет.
Все, что сейчас происходило, напоминало Девятой о ее первой встрече с Винтером. Даже агрессия, которая Лулу проявляла к ней, напоминала ей о ней же самой. Тогда, Девятая запустила в Винтера не один, а сразу два меча телекинезом — пронзила его грудь, что стало бы летальным для любого человека. Но время-пространство исказилось вокруг него, и Винтер в тот же момент вернулся в норму, будто все это ей просто-напросто причудилось. Так же сейчас, ее рука зажила мгновенно, но в отличие от способности Винтера, ее проклятие бессмертие не восстанавливало одежду, и по разрыву на перчатке Лулу могла легко понять, что происходящее перед ней реально.
Сначала, Лулу расплакалась, а после и вовсе зарыдала, да так, что чуть стены не затряслись. Она расплакалась то ли из-за того, что она навредила Девятой, то ли из-за того, что к ней, наконец, пришло осознание происходящего вокруг. Сейчас, Лулу была для Девятой воплощением ее самой тысячи лет назад, и Девятая хотела стать тем же, кем для нее стал Винтер — наставников, хорошим другом… лучом света, что направлял ее вперед.
Она не могла оставить Лулу здесь, потому что она видела, что у нее доброе сердце. Возможно, самое доброе из всех, что ей доводилось видеть.
— Больше ничего не будет, — погладив ее по голове, тихо проговорила Девятая. — Я забираю тебя. Мы найдем помощь.
— Не нужно… — всхлипнув, Лулу закрыла глаза и потянулась к ней, вперед. — Я знаю, что их не спасти… я так старалась развести огонь, но… не вышло.
— Сегодня холодно, — похлопав ее по спине, приметила она. — Даже слишком.
— Они верили, что я спасу их. Но я не смогла.
— Ты сделала все, что смогла.
Время застыло, и приют развалился на тысячи магических осколков, исчезнувших в воздухе. Не осталось ничего, кроме снега, медленно падающего вниз… да, метель прошла, и теперь можно было прекрасно разглядеть, что было вокруг — ничего. Они просто
