Кристофер нахмурился.
— Возможно, Хепберн права, — выпалил он.
Вес лица повернулись к юноше. Британец прокашлялся.
— Когда сегодня утром я увидел Софи в костюме от Шанель, то понял, что это единственно возможный стиль одежды, — произнес он, глядя в стол. — В этом-то, кажется, и суть униформы?
Мадам Антуан уколола его взглядом.
— Тогда это очень красивая униформа.
— Ты так восхищаешься знаменитостями, дорогая, — подшутил над женой Лоран.
— Мадемуазель отказывала многим, если ей не подходил их образ.
Когда закончился обед, а вместе с ним иссяк ворох сплетен, Софи постучала ложечкой по бокалу, призывая к тишине. Все посмотрели на девушку.
— Хочу представить вам новую модель дома «Шанель», — произнесла она, поднялась и приняла позу.
Гости зааплодировали. Мадам Антуан и Кристофер быстро переглянулись.
— Ты передумала становиться couturier? — спросила мать Софи.
— Будучи моделью, я смогу многому научиться.
— Чему? Стоять как статуя? — неодобрительно фыркнула хозяйка.
После обеда она отвела Кристофера в небольшой сад за домом якобы показать английские розы. Женщина старалась сохранять внешнее спокойствие — вдруг кто на нее посмотрит.
— Полнейшее безумие! — взорвалась мадам Антуан. — Чья это идея?
— Думаю, мадемуазель, — ответил он. — Не беспокойтесь, Софи это быстро наскучит. Примерки не слишком увлекательное занятие для моделей.
Жена министра мрачно посмотрела на юношу.
— Признаюсь, я переживала насчет вас. — Она улыбнулась. — Но теперь уверена, что Софи в надежных руках. Она ведь… в ваших руках?
Модельер кивнул.
— Я обожаю ее. И желаю только добра…
Мадам Антуан изогнула брови.
— И что, карьера модели сделает Софи счастливой? Конечно, быть манекенщицей «Шанель» престижно. Лучшие из них ужинают в «Рице». У них все шансы стать знаменитостями, но… Кристофер, присматривайте за моей дочкой. Слава может пагубно на нее повлиять. Ей нужны внимание и забота.
— Я думал, вы ее выгнали, — нагло заявил британец.
И сразу понял, что переступил черту.
— Вас ввели в заблуждение, — произнесла дама, одарив собеседника ледяным взглядом. — Софи покинула дом по собственному желанию. Она очень огорчила нас и, возможно, не лучшим способом узнала об удочерении. Но меня до сих пор заботит ее судьба, она же наш ребенок.
— Мадам, я сделаю для нее все, что смогу. Я тоже люблю ее. Может, это нелепо, но я считаю Софи своей единственной.
— Правда? А как насчет Жислен де Рив?
Кристофер выдержал пронизывающий взгляд ярко-синих глаз, даже не моргнув.
— Ей нравится моя одежда.
Глаза мадам Антуан яростно вспыхнули.
— Только одежда? Вы знаете, что парижанки обожают сплетничать? Ваша личная жизнь меня не интересует, но я не хочу, чтобы Софи страдала. Она уже пережила обиду раньше.
Они медленно двинулись обратно в гостиную.
— Мадам, кто ее обидел? — спросил Кристофер.
Она уколола его взглядом.
— Скажу лишь, что некоторые события прошлого делают Софи более ранимой, чем ее сверстниц. Ей нужна забота, вот и все.
Юноша посмотрел в лазурные глаза, искренние и мудрые, такие проницательные, что ему внезапно стало стыдно.
К тому времени, как в салон подали кофе, Софи уже не терпелось уйти. Многозначительный взгляд мадам Антуан напомнил девушке, что у нее еще остались незаконченные дела.
Лоран Антуан стоял с demi-tasse[79]в руках.
— Прошу нас извинить, — обратился он к гостям. Отец подал Софи знак, и она тут же последовала за ним в библиотеку.
Министр закрыл дверь, осторожно поставил чашку на стол и посмотрел на дочь.
— Прекрасно выглядишь. Рад, что ты пришла. Твой друг англичанин показался мне порядочным юношей.
Девушка неотрывно смотрела на отца. Она глубоко вздохнула и сказала:
— Papa, мне очень жаль насчет колье. Извини. Можно называть тебя papa? Будет очень странно обращаться «месье Антуан».
— Конечно, ты должна называть меня papa. Я твой отец по закону.
Мужчина доброжелательно смотрел на дочь-бунтарку, но не обнял, как она надеялась.
— Ты простил меня?
— Софи… прощение нужно заслужить. Ты огорчила меня, бросив Сорбонну. Мне пришлось дернуть за пару веревочек, чтобы ты туда поступила.
— Но я не создана для Сорбонны! Здорово, что Изабель и Франсина мечтают стать юристами, но во мне другие гены. Papa, ты должен сказать чьи. Я имею право знать, кто меня породил.
— Мы понятия не имеем. — Лоран спокойно посмотрел на дочь.
— Papa, ты совсем не умеешь врать. Почему не хочешь открыть мне эту тайну?
Озера его глаз заполнились беспомощностью. Мужчина не ответил.
— Навещай нас время от времени, — проговорил он, вставая. — Надеюсь, вскоре все наладится.
Софи подошла к Кристоферу, толкнула его в бок и прошептала:
— Уведи меня отсюда.
Они извинились за уход и попрощались. Как только пара покинула дом, девушка сорвала с себя пиджак, распустила волосы и, смеясь, вприпрыжку помчалась в ближайший парк. Она прикурила и выпустила дым. Кристофер наблюдал за любимой со смешанными чувствами.
— Ты не говорила, что станешь моделью. — Юноша присел на скамейку.
— Решилась, когда подали первое блюдо: поняла, что в мастерской просто тоска зеленая, а мне нужны перемены. — Она еще попрыгала, потом глубоко затянулась. — Какая радость, что обед закончился! Мне тесно в этом доме. И всегда было.
— Твоя семья кажется очень милой, — возразил Кристофер.
— Тебе понравился обед? — удивилась Софи.
— Я впервые увидел, как женщины на самом деле носят одежду от-кутюр. — Модельер серьезно посмотрел на нее. — Они подобрали наряды по случаю: выделяли все, что выше талии, — шею, грудь и руки, — ведь за обеденным столом большего не видно.
Девушка неодобрительно покачала головой.
— После обеда в салоне я заметил, как женщины поправляют юбки, чтобы прикрыть колени, — продолжал «британский ангел». — Если у дамы не очень красивые ноги, ей неловко в короткой юбке. Может, брюки решат проблему?
— Ты смотрел на обед через призму моды, — грустно произнесла Софи.
Она села рядом и, раздраженно фыркнув, закурила новую сигарету.
— Для меня же это возвращение в замкнутый мирок светского общества. Разве ты не понимаешь, почему оттуда пришлось сбежать?
