усаживается за стол напротив меня. Мать ставит около нее кружку с чаем. Алиса поднимает бровь и удивленно смотрит на меня. А я не могу слова сказать. Я боюсь испугать ее. Боюсь потерять образ милой, немного смущенной девушки. Боюсь, что сделав один неверный шаг, я вновь столкнусь с маской холодной стервы.
— Спасибо! Это то что надо! — выдыхает Алиса и хватает слегка подрагивающими руками чашку.
Черт. Неужели она и впрямь так испугалась? Или нет. Вглядываюсь в ее глаза. Нет. Не испуг. Другое чувство. Такое похожее на мое, что мне и самому не вериться в его наличие. Это тоска по прошлому, тоска по нам и нашему счастью. А еще боль, щемящая сердце и разрывающая душу на части. Ее боль.
И я понимаю, что не могу ненавидеть или призирать ее. Что все мои обиды и сомнения улетели и нет их больше. Я хочу ее вернуть. Хочу вернуть нас. Ну или попытаться. Пусть как тогда ничего не будет, но мы можем продолжить с момента первой близости.
— Испугалась?! — шепчу я и накрываю ее ладонь, что покоиться на столе, своей.
Девушка неловко ерзает на стуле и убирает руку, пряча ее на своих коленях. Неловкая пауза и недосказанность повисает в воздухе. Пространство вокруг становиться каким то тягучим и вязким. Кажется, можно взять ножи и нарезать его как мягкое сливочное масло. Я чувствую, как волоски на моей шее начинают вибрировать и образовывать мурашек, что пробегаются по позвоночнику, опоясывают и спускаются к моему другу в штаны.
— Я приготовлю комнату для Алисы! А ты не обижай нашу гостью! — выдает мать и ретируется из кухни.
Я же слышал ее слова, словно фон от телевизора. Все мое внимание приковано к моей любимой женщине. Да она моя. Хочу верить в это. Хочу обманываться и тешить себя надеждами. Я слишком долго жил с ненавистью в сердце и чувством предательства. Думаю я имею право на этот маленький самообман.
— Как ты? — немного хрипло вылетает из моих уст.
— Уже лучше! — тихо выдает она не поднимая глаз от чашки. — Спасибо вам за заботу. И Андрей приехал быстро. У тебя хороший друг.
— Друг. — повторяю я за ней и понимаю, что не этих слов хотел услышать. — А вы смотрю стали близки. Ты и его подпустила к себе. А меня все еще сторонишься.
Судорожный стон еле слышно слетел с ее губ. Она медленно подняла на меня глаза и вновь вздохнула. Я видел борьбу в любимых омутах и понимал, что от сказанного мной зависит ее исход. И я не хотел проиграть и потерять этот шанс. Я не мог этого допустить. Что то мне подсказывает, что если сейчас я профукаю его, то другого просто уже не будет. Слишком много мужчин вокруг моего лисенка и я в каждом вижу соперника.
— Глеб! Давай не будем говорить о том, что причиняет боль. Я сегодня слишком устала, чтоб слушать твои домыслы. И еще. Я ваш гость, что занимается ремонтом и на этом остановимся. — тихо и с горечью произнесла она.
Во мне начинал закипать вулкан. Да. Я вспыльчив и порой импульсивен. Да и нервы не к черту последнее время. Хотя. Голос разума вмешался в мой огонь и немного остудил его. Не стоит вести себя как ревнивый придурок.
Кто бы знал, как тяжело просто сидеть и не иметь возможности дотронуться до любимой. Ласкать бархатную кожу взглядом, а не ладонями. Вдыхать шлейф духов, а не аромат шелка волос. И медленно сходить с ума.
Моя любовь стала синонимом боли. Единственная настоящая и невероятно сильная любовь принесла мне боль. Такую, что та что пронзала тело после аварии ни что по сравнению с ней. Ту глушили сильными обезболивающими, эту же можно только убить вместе со мной.
— Спасибо за чай! Удивительно, что ты помнишь мои предпочтения! — тихая мелодия любимого голоса вернула меня из моих грез.
— Я помню все! Я ничего не забыл! И даже ту родинку на животе! — хрипло выдаю я.
Алиса отводит взгляд и поднимается со стула. Неспешно проходит к раковине и включает воду. Я не вижу ее лица, но осанка говорит о многом. Ей тяжело, словно на ее плечах висит огромный мешок с тяжелыми моментами жизни. А еще сильнее давит недосказанность. Но я боюсь вспоминать прошлое и тот самый переворотный момент, что стал раковым для наших отношений.
Глупо конечно избегать выяснения отношений. Но я наверное просто боюсь услышать правду. Понимаю, что это необходимо и мне и ей. Но не решаюсь сковырнуть запекшуюся рану.
Подкатываюсь на своем троне к любимой и робко скольжу рукой по ее спине. Она вздрагивает и еще больше напрягается. Я же не могу не продолжить. Медленно веду ладонь до того места, до которого могу достать и наслаждаюсь реакцией ее тела. Она дрожит. Ее дыхание учащается ровно как и мое. Значит не прошло. Ее тело все еще находит отклик в моих ласках и это окрыляет.
— Глеб! — разрушает интимный момент голос Алисы. — Прекрати!
Испугалась? Скорее всего. Она видимо не ожидала подобного от себя. Опять маска сброшена и душа на голо. Не стерва. Все та же моя маленькая лисичка. Не отступлю. Растоплю ледяной панцирь на ее сердце. Теплом своим, заботой, вниманием укрою ее как одеялом и она растает. Моя. Только моя.
Всхлип заставил меня замереть на месте. Она плачет? Черт. Я ждал совсем не слез. И вот теперь я совершенно не понимаю как себя вести. Почему она плачет? Потому что не может простить и отпустить свой поводок, на который сама себя посадила. Или оплакивает прошлое, что разрушила наше счастье. А может есть еще что то. Или это тает лед?
— Хватит! — решительно выдает она. — Прекрати мучать меня! Ничего не вернуть! Да и не стоит!
— Нет, любимая, стоит! Я хочу! Ты хочешь! Мы можем! — откатываюсь на небольшое расстояние от нее и смотрю на ее сжатые в кулак ладони.
— Нет! И дело не в том, что я не хочу! Я не могу! Ты не доверяешь мне! Считаешь предателем, а это не так! Да и есть еще причина…
Она замолкает на полу слове. Разворачивается и смотрит на меня с чувством отчаянья. Потом буквально сбегает на верх, зная, что я не последую за ней.
27
Алиса.
Время проходило не со скоростью света, нет скорее плавно текло. Мы занимались ремонтом тренажерного зала. С каждым днем я убеждалась, что задумка была правильной. Постепенно темное
