class="p1">— В вольерах. Ты помнишь Мэльдана, может, видела при дворе? — спросила Нарнетт, на что получила кивок. — Он друг моего детства и сын одного из моих баронов, будет собирать и готовить грифонов в течение недели. Нужно разобраться с горами до холодов.
— Быть может, безопаснее заниматься тварями зимой? — спросила старая близняшка. — Они могут впасть в спячку.
— Эндаррия, эти существа не животные, — Кортлеус возник внезапно, Нара начала привыкать. — Это наши дальние родичи, но более дикие, осквернённые потусторонней магией, голодные, подверженные инстинктам. И знакомые с цивилизацией также, как и мы.
— Я помню… — задумалась Нарнетт. — Одно из существ во время столкновения неподалёку отсюда восседало на рогатом чудовище, похожем на быка. Бык был вида весьма гнусного, напоминал мертвеца, мумию.
— Нужно понять, — продолжал старейший предок, — как магия изменила их с момента нашей последней с ними встречи.
— Кортлеус, а когда вы сражались с ними в последний раз?
— До меня, дитя, когда они ещё напоминали нас, уже оговорено, — отвечал он. — Но память об этом хранится в роду поколениями.
Кортлеус остановился, выставил вперёд клыки и прошипел. Впереди раздалось ответное шипение.
— Мы близко, — сказала Эндаррия. — Дитя, если на нас нападут, ты готова сражаться?
— У меня нет ваших когтей, — она прибавила огня фонарю, взглянула на потрескавшиеся ногти и шелушащуюся кожу. — Я могу только фонарём отбиваться.
— Значит, придётся защищать тебя, — ответила близняшка.
— Я не полезу нарожон, — заметила Нара. — А вы должны всего лишь разведать.
— Только ли разведка волнует тебя, девочка? — спросил Модерик.
Нарнетт отмолчалась.
— Ты не задумалась, почему решилась отправиться с нами не с восходом, а на закате, чтобы мы добрались сюда к сумеркам? — продолжал бастард. — В тебе просыпаются охотничьи инстинкты. Самые свирепые хищники ведут ночной образ жизни.
— Я не стану одной из вас. Никогда.
— Даже сейчас от тебя исходит неуверенность, — продолжал он. — Мы, бесчувственные, являясь высшими хищниками, чувствуем такое в живых. Что-то на уровне феромонов.
— Какой слог из уст бастарда, ненужного законным наследникам!
Он не чувствовал, потому не ответил на оскорбление.
Луны на тёмно-бирюзовом небе не было, его застилали облака. Нарнетт напряглась, попыталась всмотреться в едва заметную ложбинку впереди, между двух рядов кустов. Тщетно.
— Я пойду с Ахайрой, — сказал старший. — Стойте здесь.
— Нет, мы пойдём вместе! Я вас сюда привела, я и уйду со всеми!
— Дитя, молчи, — приказал Кортлеус. — Твои эмоции ни к чему.
Эндаррия удержала Нару за руку. Нарнетт не чувствовала холода, словно холодела сама. Двое скрылись впереди. Шелест кустов и травы прекратил быстро.
— Зачем тебе это всё? Мы бы спали дальше, как и они, — из тьмы появился бастард Модерик. — Не трожь рану, сама заживёт. Так поговаривает человек последние столетия.
— Мы боимся, что они начнут устраивать набеги и налёты в следующем году на наше герцогство, — ответила герцогиня. — Заразу нужно уничтожить.
— Только ли безопасность волнует тебя? — продолжал он, глядя прямо перед собой.
— Нет… Эти горные долины наши, — Нарнетт оглядела деревья кругом. — В них нужно возвращать жизнь. Их нужно подчинять обратно. Да, земли дикие, неприветливые, воевать здесь не за что, если не считать прокорма и древесины. Но это наше.
— Ты хозяйка герцогства, фигура, — Модерик сделал пару шагов вперёд, Нара осмелилась зажечь фонарь поярче, чтобы увидеть спину бастарда. — Как думаешь, чья злая воля распоряжается в этих местах в тёмное время суток?
— У них… Есть вожак, полагаю.
— У любой стаи есть вожак, — продолжала фигура в потрёпанном фраке. — Я говорю это не просто так. Нашей стае тоже нужен вожак. Не древнее существо, что вечно спит. И помнит времена, когда материки имели другие очертания. А существо юное, способное, ответственное.
— Нет, нет и нет! — чуть повысила голос она.
— Ты уже сделала выбор. Просто боишься признаться себе. Стыдишься. Эндаррия, — обратился он к прабабке, слегка прошипев. — Думаешь, тот приезжий волшебник нарушил связи не только в её организме, но и в организме её сына?
— Нет ответа, — сказала она, подойдя к Наре чуть ближе.
— Дитя, ты ведь не всё нам рассказала, — из тьмы бесшумно появились Кортлеус с Ахайрой. — Твоя человеческая натура что-то скрывает. Глаза бегают по сторонам. Мы свои. Некому нам рассказывать о твоей тайне.
Нарнетт подогнула платье под себя, села на землю, прямо на кучу листьев. Задумалась. Но решила выложить:
— Колен последние месяцы перестал быть собой. Стал более ранимым, вспыльчивым, хуже учится. Удовольствие ему доставляет одна приезжая девочка, о сущности которой я могу только догадываться, а мой двор за четыре года её жизни у нас настроил великое множество теорий. Сегодня, перед моим отъездом, я увидела новые симптомы. При сильном эмоциональном потрясении и у меня, и у него начинаются одинаковые изменения организма. У него пока изменения внешние. Больше выпадающих волос, потрескавшиеся ногти, лопнувшие сосуды в глазах. Но дело идёт, как я сказала, также к изменениям психики.
— Все проходили через это. Симптомы у всех разные, но, учитывая вашу близкородственную связь, ваши симптомы вполне могут быть схожими.
— Правда, Кортлеус? — ядовито выдавила она. — И это лишь малая цена за ваши сверхспособности?
— Это не способности, дитя, — он встал напротив неё, навис злым роком, как демоны с какой-нибудь картины. — Наши эмоции и сердце мертвы. Остаётся только мозг. Или то, что его замещает. Нам не нужны ни секс, ни еда, ни иные удовольствия и потребности, что требуются живым. Мы больше похожи на мертвецов. И физически являемся ими. Но от человеческого у нас остаётся разум. И память. Самое страшное, что мы помним, кем были. Все свои грехи и то, что могло бы вызвать в нас тёплые чувства.
— Моему отцу вы рассказывали то же самое?
— Твой отец побывал у нас в более спокойные времена, — отвечал старейший. — Ему не нужны были лишние подробности. Он отказался сразу, мы не настаивали.
— Зачем я вам нужна? — Нарнетт оглядела вставших вокруг неё предков, словно те пытались посвятить её в свою стаю. — Эндаррия как-то сказала, что, если отбросить мои недостатки, то у меня есть достоинства. Как я понимаю, и как предполагает Модерик, именно эти положительные качества нужны вам?
— Нужно прервать цикл, — вступила Ахайра. — Цикл может прервать только существо иного толка. Ты, если превратишься в одного из нас, всё ещё будешь обладать какими-то человеческими качествами. Из-за того волшебника, что прорвался через твою природную защиту, да. Но со временем и человеческое пропадёт в тебе.
— Реформы? — удивилась Нарнетт. — О, Всеотец, вампирам, древним существам, что веками спят в горных руинах, требуются перемены?
— И твоим потомкам требуются они, — ответил Кортлеус. — Если ты хочешь, чтобы они перестали стоять перед таким выбором.
