— Чай остыл, — скривилась она, пригубив из чашки.
— Ничего, так выпью.
Голова и правда казалась чугунной. Ирэн работала с «Алконостом» очень умело и даже деликатно — все же будущая менталистка, но я тем не менее хорошо ощущал последствия воздействия на сознание.
Убедившись, что мои боевые навыки вполне сносные, да и в целительстве я кое-как начал разбираться, Матильда осуществила старую угрозу и поставила меня в пару с Ирэн. Сейчас, после поединка и последующих выяснений отношений, работать вместе стало проще. Ирэн не лезла в бутылку, да и я лишний раз ее не провоцировал.
Менталисткой она оказалась отменной — и я возблагодарил небеса, что тогда, на поединке она не успела применить свои способности. Тогда у меня бы точно не осталось шансов на победу. И для меня до сих пор оставалось загадкой, почему она не применила тот же «Алконост». Заклинание в целом безобидное, но выводит из строя еще как. А я ведь тогда даже «Шлем» нормально ставить не умел.
— Ты много ешь, — заметил я, когда Ирэн опустошила почти всю вазочку с печеньем.
— Нефнифаю, — с набитым ртом отозвалась девушка. — Перед зафтрафним.
— Мне проще. Трудно нервничать в полную силу, когда не знаешь, чего ожидать.
На завтрашний день был назначен смотр абитуриентов в Аудиториуме. Церемония официальной подачи документов на поступление, оценка ранга, предварительное знакомство кандидатов. Уже несколько дней и воспитанники, и сама Матильда дергались как на иголках. Канун смотра стал настоящим апофеозом всеобщей тревоги. Даже слуги старались лишний раз не попадаться нам на глаза.
Ирэн дожевала последнее печенье и печально вздохнула.
— Ты б не налегала так сильно — в платье не влезешь.
— Я так переживаю, что все калории сгорают еще в пищеводе, — огрызнулась она. — Но да, пора себя как-то ограничивать.
— Расскажи, чего ждать-то. И правда, что в этот раз будет сам император?
— Ну, слухи такие ходят. Сам император прибывает раз в несколько лет, но каждый год обязательно присутствует кто-то из императорской фамилии. И если его императорское величество почтит… — Ирэн в ужасе округлила глаза. — Ух, тогда поводов переживать еще больше.
— Ты готовилась к этому много лет. В грязь лицом не ударишь.
— В том и дело. Будет очень обидно ошибиться в том, что репетировала и прокручивала в голове много раз.
Я залпом допил чай и откинулся на спинку кресла. В камине весело потрескивал огонь, наполняя зал библиотеки уютом. За стеной слышались короткие и громкие команды Матильды — наставница гоняла Сперанских по базовым заклинаниям.
— Ты, Ир, слишком зацикливаешься на неудачах. Относись проще.
— Легко сказать! — вспылила девчонка. — Тебе этого не понять. Ты лишь недавно стал… кандидатом. Тебя не готовили к этому годами.
— Верю. И все равно постарайся взять эмоции под контроль, — настаивал я. — Хуже от этого точно не будет.
Ирэн нервно крутила пустую чашку в руках.
— Завтра на нас будет смотреть весь свет. Понимаешь… От того, какое впечатление мы завтра произведем, будет во многом зависеть вся наша жизнь. Если кто-то опозорится, дальше ему будет сложнее пробиться.
— Значит, не опозоримся. Расслабься. Завтра будет завтра.
— Как же легко ты ко всему относишься.
— Отнюдь. Просто я знаю, когда есть смысл нервничать. А когда — нет.
Ирэн подняла на меня глаза, и я не смог понять выражения ее лица. Она словно хотела что-то сказать, но не решалась.
В последние дни мы почти все время проводили вместе. Матильда полностью сосредоточилась на Сперанских — Поля заваливала некоторые базовые заклинания, да и Коля явно перенервничал. Поэтому мной занималась Ирэн. Забавно, что как только она переходила в режим преподавателя, то мгновенно становилась другим человеком. Объясняла толково, разжевывала, проявляла терпение.
Не знаю, о чем они там договорились с Матильдой, но девица проявила настоящий преподавательский талант. Я легко усвоил «Сирин», «Несмеяну» и «Шлем». Только с «Алконостом» отчего-то выходил затык.
И в этот момент я попытался снова. Знал, что на ней сейчас не было «Шлема». Начал ваять заклинание — аккуратно, осторожно, мелкими стежками… Ирэн словно зависла, уставилась глазами в одну точку. Выронила чашку — я едва успел подхватить драгоценный фарфор.
Так, есть контакт. Какое же кино ей показать?
Хотелось как-то успокоить ее, заставить хоть на несколько минут отвлечься от переживаний. У этой барышни наблюдался синдром отличницы — Петька у меня страдал таким же, и я прекрасно знал, как тяжело было с этим жить.
Я навел иллюзию.
Сентябрьский лес. Золотая листва всюду. Яркое, еще теплое, солнце пробивается сквозь ветви. Ирэн собирает венок из острых кленовых листьев, связывает с пылающими рубиновыми веточками. Смеется… На скамейке возле нее сидит Матильда с большой кружкой ароматного кофе и мундштуком. К запаху сырой земли и прелой листвы добавляются ароматы кофе и вишневого табака. Иллюзия должна казаться максимально реальной.
Ирэн заканчивает работу и показывает венок Матильде. Та улыбается — широко, от души. Ирэн водружает венок ей на голову, Матильда ее обнимает, а Ирэн смешно морщит носик от запаха сигареты… Они весело болтают, и обе безмятежны, спокойны, счастливы… Издалека доносится чарующая песня не успевших улететь на юг птиц.
Черт, я и сам увлекся. Не заметил, как прошло четверть часа.
Пора возвращать.
Я начал осторожно убирать элементы иллюзии один за другим. Сперва вкусы, потом запахи, затем физические ощущения…
Ирэн распахнула глаза. Я увидел, что в них застыли слезы.
— Эй, ты как? — я подался вперед, пытаясь понять, была ли она в порядке.
— Нормально… У тебя получилось, Миш. «Алконост» был прекрасен… Черт, как же я его ненавижу!
Я удивленно отпрянул.
— Почему?
— Потому что хорошая иллюзия — как сон. Нереальна. А ты… Ты сделал такую, из которой не захотелось уходить.
— Прости.
— Нет, — девушка смахнула слезинки и тут же взяла себя в руки. — Так и нужно. Это знак качества. Ты молодец. Спасибо. Мне это было нужно.
Я с сомнением на нее уставился.
— По тебе сейчас не скажешь…
— Нормально все, я сказала. Но мне нужно на воздух.
Я взглянул на часы.
— Есть предложение. До ужина полтора часа.
— И?
— Как насчет побегать по Полигону? Думаю, нам не помешает выпустить пар в пару «Колобков»…
* * *
— Фууууух!
Ирэн остановилась, погасила «Берегиню» и наклонилась, уперевшись руками в колени.
