Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
– Принесли огонь из кузницы? – рявкнул Креон.
– Да, господин, – ответила Хекаби.
– Молись, чтобы твое волшебное средство подействовало!
Креон отрывисто кивнул Акастосу. Тот высыпал горячие угли на треножник. Облитые маслом угли быстро разгорелись. В неверном подрагивающем свете тени Воронов вытянулись до потолка.
Алекто обошла вокруг Акастоса и Гиласа, распространяя приторный запах с едкой ноткой сажи.
– Почему кузнец в маске? – холодно осведомилась Алекто.
Дочь Короноса молода и так красива, что дух захватывает. Но большие темные глаза лишены малейших проблесков чувств – ни дать ни взять мраморные очи статуи.
Акастос локтем толкнул Гиласа в ребра.
– В к-кузнице л-лицо об-бжег, – заикаясь, выговорил Гилас. – Ост-тались ж-жуткие ш-шрамы. В-вам эт-того л-лучше не в‑видеть.
Алекто передернуло.
– Тогда уберите его с глаз долой. Не выношу уродства.
– Кузнец останется, – угрожающе прорычал Креон.
– А почему ты за него говоришь? Он что, сам не может? – спросил Фаракс, вставая с корточек.
– Горло обжег, – ответил Гилас. – Буду отвечать за него.
Фаракс промолчал. Он стройнее брата, и вид у него гораздо более грозный. Гилас ни у кого раньше не видел такого неподвижного пристального взгляда. Свободная рука Фаракса сжата, будто воин держит рукоятку невидимого меча.
– Что здесь делает знахарка? – нахмурившись, спросила Алекто у Креона.
– Пусть погадает по дыму, – сказал Креон. – Надо же узнать, помогло пламя из кузницы или нет. А впрочем, на твой вопрос можно ответить и короче: знахарка здесь, потому что я так приказал.
Сестра отвесила брату шутливый поклон.
– Какой ты у нас властный, – промурлыкала Алекто.
Креон бросил на нее взгляд, исполненный злобы. Фаракс издал резкий смешок. Он вытер кинжал камышами, потом положил в узкую шкатулку из темного дерева, стоявшую на скамье за треножником. Руку Фаракс убрал не сразу, будто хотел показать: клинок принадлежит ему одному.
Тут вбежал Теламон, бормоча извинения.
– Опаздываешь, – проворчал Креон.
Завидев Гиласа, Теламон отвел взгляд.
– Прости, дядя, – еще раз повторил сын вождя.
– Заболтался с девчонкой-рабыней, – поддразнила Алекто. – Тощая, на щеке шрам… Ну и вкус у тебя, племянник!
«Пирра!» – подумал Гилас. Едва не испепелил Теламона взглядом, но тот лишь чуть заметно качнул головой. Ну и как это понимать?
– А на пир наш племянник останется? – с неудовольствием в голосе поинтересовался Фаракс.
– Вряд ли, – ответила Алекто. Она явно радовалась, что смутила Теламона. – Он еще мальчишка, до настоящего мяса не дорос.
«До настоящего мяса?» – удивился Гилас. Что за зверя Вороны принесли в жертву?
Вдруг Алекто заметила кого-то в дверях, и усмешка сразу сошла с губ. Фаракс и Креон застыли. Даже пламя в треножнике как будто притухло.
В покои вошел старик. Его сопровождали четверо рабов с испуганными лицами. На нем пурпурная туника и белый козий плащ Верховного вождя. На плече его скрепляет золотая булавка размером со сжатый кулак. Годы посеребрили бороду, а на голове почти не осталось волос. Но возраст не ослабил его: наоборот, сделал твердым, как гранит. Этот человек привык сеять страх. Будто вожак волчьей стаи, он не смотрел ни на кого, устремив неподвижный взгляд поверх голов собравшихся.
Фаракс, Креон и Алекто прижали руки к груди и поклонились.
– Коронос, – тихо произнесли они.
Теламон последовал их примеру.
Рабы стали расставлять скамьи, покрытые черным овечьим руном, потом принесли сосуды, оставили на трехногом столе и поспешно выбежали. Креон направился было к отцу, но тот предостерегающе взмахнул рукой и опустился на скамью в центре комнаты.
Хекаби бросила на Акастоса отчаянный взгляд. Верховный вождь расположился прямо напротив шкатулки, в которой лежит кинжал. Теперь нет смысла изображать припадок. Клинок для них так же недосягаем, как если бы оружие лежало на дне морском.
– Что будем делать? – шепотом спросил Гилас.
– Подождем, – едва слышно ответил Акастос.
На треножнике между тем обугливалось жертвенное мясо. Воздух в покоях затуманило от горького дыма.
Алекто взяла кувшин и полила воды на руки отца, потом вытерла их полотенцем. Алекто дрожала. Она старалась не дотрагиваться до кожи отца.
Фаракс взял высокий сосуд из отполированного обсидиана и наполнил глиняную чашу такой тонкой работы, что сквозь нее просвечивал огонь. Жидкость красная, густая. «Должно быть, кровь, смешанная с вином», – подумал Гилас. Мальчик с быстро бьющимся сердцем наблюдал, как Коронос пьет. Глаза с тяжелыми веками точь-в-точь как у ящерицы. Бледный язык медленно облизнул безгубый рот.
Креон подал Верховному вождю бронзовое блюдо с почерневшим мясом. Тот взял лишь маленький кусочек. Ногти у Короноса выкрашены черным и остро заточены. На большом пальце кольцо из серого металла. «Наверное, железное», – предположил Гилас.
– Твоя очередь, внук, – холодно произнес Коронос.
Остальные замерли в ожидании.
Теламон нервно облизнул губы. Потянулся за кусочком мяса и положил в рот.
Коронос коротко кивнул и велел сыновьям и дочери приступать к трапезе.
Вороны сели и набросились на обгоревшее мясо, с жадностью хватая куски и разрывая их черными острыми ногтями. Борода Креона поблескивала от жира, между белоснежными зубами Алекто застрял кусочек обугленной кожи.
Верховный вождь отпил еще глоток, потом швырнул чашу на пол, разбив ее на мелкие осколки. Хекаби говорила, что Коронос пользуется только новой посудой и избавляется от нее сразу после трапезы.
Видимо, Гилас вздрогнул от звона сломанной чаши. Коронос поглядел в его сторону. Мальчик низко опустил голову. Холодные неподвижные глаза пронзали, будто ножи. У Гиласа ноги подкосились. Этот человек отдал приказ убивать всех Чужаков. Из-за него Исси пропала. Кто знает, жива ли сестренка?
Тут сильная рука схватила Гиласа за плечо. Акастос прошептал:
– Готовься. Я тебе подскажу, что говорить.
Вороны между тем натирали щеки сажей. Пир закончился. Пора гадать по дыму, чтобы узнать, подействовал ритуал или нет.
Фаракс ударил мечом по бронзовой миске с углями. Та протяжно зазвенела. Алекто стала нараспев произносить заклинания, обходя по кругу треножник и топча ногами в блестящей обуви листья болиголова.
Коронос встал и занес обе руки над треножником.
Повторяя заклинания, Алекто взяла обсидиановый сосуд и вылила красную жидкость на руки отца. Оттуда она стекла на угли. Раздалось шипение, поднялись клубы дыма. Жидкость, коснувшаяся кончиков пальцев Короноса, – подношение для богов; та, что стекла между пальцами, – для Предков, а та, что попала на ладони – то есть бóльшая часть, – для духов, чье имя даже Коронос не осмеливается произнести вслух: для Злобных.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
