её пока.
Он остановился с листочком в руках:
— Почему?
— Да просто. Спокойнее так. Вот распишемся, сразу до части доедем, и подашь.
А то знаю я, начнётся сейчас: «О чём ты думаешь?» да «А как же Э-э-эля?»… Эля-фланеля, блин.
Нормально Эля. Выберут ей другого курсанта, и будет счастлива. А этот — мой. И прессовать его лишний раз нечего.
Не знаю, что уж отразилось у меня в лице, но Вовка положил справку на полку и согласился:
— В принципе, да. Третьего и заедем.
И помчал. А я осталась дома. У меня на сегодня тоже идея фикс есть. Юбку хочу в испанском стиле. Чёрную шёлковую ткань со здоровенными алыми розами я уже приготовила. Теперь надо всё это шедеврально изрезать и по-новому составить, чтоб сверху облегало, а снизу два ряда пышных воланов, и один край чтоб до пола, а другой чуть ниже колена. Такое испанское секси. Круть должна получиться. Ну всё, я пошла шить.
20. ДЕЛОВЫЕ ЛЮДИ
ПОНЕДЕЛЬНИК, ДЕНЬ ОТЛИЧНЫЙ
24 июля 1995, понедельник.
Надо, надо всё-таки завести ежедневник, а то со всеми этими делами мозги на раскоряку. За вчера Вовка, конечно, эфес доделать не успел. Не знаю, есть там у него кто помощник-энтузиаст, или он один мастерится… Одним словом, снова понёсся с утра. А я пошла в садик, с методисткой Альбиной Константиновной договариваться. Вполне, как я и ожидала, успешно.
Да и дети в группе оказались знакомыми. Я так-то к маме частенько в сад заходила и даже на каникулах подрабатывала иногда.
Сразу после завтрака посадила всех оптом на занятие, раздала листы. Отрисовали первый образец, второй и до кучи на свободную тему. А потом за пару часов успела всех тестом на темперамент прогнать. Ну, теперь у меня, что называется, все козыри в руках!
К двенадцати примчалась домой — а там уже Василич у подъезда стоит.
— А я тебя потерял!
— А я вот она! По учёбе надо было сбегать, думала раньше управлюсь.
— Ясно. Ну, поехали?
— Ага. Только сперва в типографию заскочим?
Мы забрали листовки и покрутились по всяким учреждениям в том районе (раз уж рядом всё равно), потом заехали к папе, они вместе затащили эту стойку. Нет, она не тяжёлая была, но больно уж по узкой лестнице в одного неудобно. Поставили внутри прилавка, чтобы видно было, а выдернуть и убежать на раз не получилось. Воришек-то вокруг просто тучи ходили. Помню, у отца раз грязный дверной коврик спёрли от двери магазина. Охранник торговой площади увидел, остановил. Припёр этот коврик обратно — вот мы удивлялись…
Я попросила Василича подождать меня десять минут.
В магазине всё было по-другому. Зал уменьшился, появилась большая подсобка, внутри которой, судя по звукам, монтировались полки. Центр освободился для обуви.
— Ольгуня, — выплыла из-за прилавка Алла Алексеевна, — А как, ты говоришь, изолировать предметы? Смотри, мы тут пару стеклянных витрин с «Труда» привезли.
Витрины были сборные такие, кубиками. Очень они тогда повсеместно распространились. Квадратные прочные стёкла со стороной сантиметров по пятьдесят и крепёж для них по углам, собирались как конструктор. Наверное, и сейчас они в ходу, я просто внимания не обращала.
— Ух ты! Чур, три ячейки мне. Вот, смотрите, — я вытащила из сумочки твёрдую папку. В ней, чтоб не помялись, лежали три полоски бумаги (из одного листа А4, на самом деле, распечатанного, раскрашенного, а потом разрезанного вручную); на полосках было написано: «ХИТ ПРОДАЖ», «ЭКСКЛЮЗИВ» и «НОВИНКА», — Можно приклеить на стекло ячейки или сразу на предмет. Можно на предмет сделать типа ярлычков, но у меня принтер картон не возьмёт, наверное. Например, вот так уголком приклеим, — я примерила на стекло, — только изнутри, а то быстро обтреплется всё. А сюда сумку, например. Есть что-нибудь?
— Есть несколько…
Они мне показали здоровенный баул, в котором навалом лежали сумки, совершенно новые, с бирками, но некоторые даже без полиэтиленовых упаковок — видимо, сняты с полок распродаж. Я перебрала несколько и обомлела.
— Мать моя, Луи Виттон! Настоящий! Это же легенда среди сумок! Вы их ценники видели?
— Нет, — отец подошёл, отряхивая руки, — Говори.
Я быстренько пересчитала известные мне цены. Даже если втрое меньше взять…
— Миллиона два минимум. А вернее — четыре.
— Оля, кто за такую цену сумку купит? — испугалась Алла Алексеевна.
— Богатенькие буратины. Потому что это — эксклюзив! Я вам таких табличек ещё наделаю. Она (сумка) стои́т и есть не просит. Придёт пафосный покупатель и об неё запнётся. Ваш ассортимент нужно перебрать, посмотреть, что реально дорого. Есть хорошие бренды, но более дешёвые — вот, их в общую витрину. По одной в ячейку, не надо, чтоб было похоже на склад. А эксклюзив — строго отдельно, вот сюда, допустим. Столбиком из трёх ячеек. И ещё можно пару таких поставить. Вон туда и туда. И стойки с одеждой к ним не придвигать. Воздух. Пространство даём. Чувствуете, как по-другому заиграло?
Они покивали. Отец — с некоторым сомнением, Алла Алексеевна — с энтузиазмом.
— И ещё я вам скажу, — я показала за прилавок, — вот эти все чайники и печеньки надо убирать с обзора. Это несолидно.
— А как же чаю гостям предложить? — Алла Алексеевна захлопала голубыми глазами, — Есть же особенные клиенты. Пообщаться приятно, посидеть…
Ой, бля, начинается…
— Вы деньги собираетесь зарабатывать или клуб по интересам содержать? Да ещё и бесплатный?
— Да! — неожиданно поддержал отец. Боже, неужели в этом варианте что-нибудь сдвинется в нужную сторону? Хоть бы! А то так и останутся… одни приятные воспоминания.
— Так. Стена, я так понимаю, готова? Можно рисовать?
— Да хоть сейчас! — бодро предложил папа.
— Сейчас не могу, а вот завтра с утра я приеду. Вы к ней пока ничего не придвигайте.
На этой позитивной ноте я и понеслась. Увидела внизу китайца-ключника с переносным лотком, Сделала дубликат ключей для Вовки, а то вдруг я задержусь, а он? И поехали мы домой.
Подъезжаем — а у подъезда Вовка стоит, подпирает железный столб подъездного козырька. Со свёртком! Доделал шпагу! Договорилась с Василичем, что он завтра за мной в магазин к отцу заедет. Он уж сел в ниву, и тут же выглянул:
— А вещи как?
Ой, блин…
— Да давайте я сейчас вынесу, что мудрить-то? — предложил Вова.
Хорошо, когда
