class="p1">— Звереныш мой… Моя любимая вреднющая девчонка… Ты горячая внутри! Сожги меня… Ты МОЯ Королева и в пропасть Экрисс… И твоего Терранита туда же!
Она изогнула руку и, притянув мужа к себе, прошипела:
— Если ты ещё хоть раз скажешь " Терранит " — я тебя задушу!
И двинулась быстрее, принимая его в себя глубже, сильнее, ярче. Уперевшись затылком в его грудь, выгнулась так, словно хотела сбежать.
Но он держал её крепко, рукой, телом, сердцем, всей Сутью… Зверь, чувствуя пару шёл навстречу,
ломая человеческую Суть. Забирая свое… Рыча и воя, сгорая и возрождаясь.
Его пара отозвалась нежным стоном, всхлипом и шипением. Но не грубым, как у него, а ласковым, как тёплый летний вечерний ветер.
По коже ног пробежали хрупкие ещё перламутровые пластинки, напоминающие скорее рыбьи чешуйки, чем звериную броню.
Он ненадолго вышел из неё, поддерживая под спинку, уложил на покрывало, вглядевшись в глаза, нежно — золотые, как легкие осенние листья… И снова вошёл, не в силах остановить ЭТО, да и не желая останавливать… совсем не желая! Их хвосты переплелись, обнялись… свившись в сверкающий темно — перламутровый жгут.
Они вспыхнули одновременно, расплавились, истекая влагой и золотом, закончив уже в человеческом обличии и долго лежали, обнявшись, влившись друг в друга.
— Я люблю тебя, моя девочка, мой детёныш. Ты ещё совсем маленькая. Про таких, как ты, наги говорят " поздняя".
— Это как, Эсмонд?
Он поцеловал её груди.
— Ну… Не во время " первой крови", а… ну, позже.
" Надо будет дать ей книгу, что ли… " — пронеслось у него в голове — " Не знаю, как ей объяснить все эти вещи… И вот теперь мне ОЧЕНЬ интересно! КЕМ был все — таки её папаша? Белой чешуи никто из нас не видел уже много лет… С кем согрешила Саниана Виллентайн? Тайны дома Лавилль, мать их… "
— Эсмонд…
— Что, детёныш?
Она замялась:
— Мне надо знать… Как ты отнёсся к моей…
— Метаморфозе? Я счастлив, Эйрин. Я правда, очень счастлив. Твоя мать… сделала мне подарок.
— Я думала, ты меня бросишь.
Король решил, что ослышался:
— Что?! С какой стати?!
Девушка вздохнула и попыталась отвернуться. Он не позволил, прижал ладонями её лицо, заставив смотреть в глаза.
— Эйрин… Ты воздух, которым я дышу. КАК мне тебя бросить?
— Я же не графиня, как оказалось…
Он поцеловал её, прикусив за губу:
— Ты не графиня, это точно. Ты Королева. МОЯ Королева.
ЕГО Королева задремала у него на плече, а он, проваливаясь в короткий сон, подумал:
" А ведь всё ж таки… КТО дал ей это Наследие? Очень интересно…"
ЕГО детёныш. ЕГО девочка.
И вот загадки теперь, похоже, тоже его…
Глава 30
… Эйрин с силой сжала письмо. Бумага неприятно зашелестела в руке, царапая нежную кожу.
— Иди, Тайрина… Хотя нет, постой! Где ты его видела, говоришь?
Тайрина покосилась на дверь:
— Его видела не я, сира, а Бретт. Дежурный стражник, который тогда помог с побегом. Он то и передал мне письмо.
— Хорошо, иди. И держи язык за зубами!
Стоило служанке выскочить в коридор, трясущимися руками девушка развернула конверт.
Строчки поплыли перед глазами при виде знакомого почерка.
Здравствуй, любимая моя Эйрин! Мой огонёк! "Девушка застонала. Отчаяние, пронзившее разум, заковало в железные тиски сердце. Слезы капали на исписанный лист бумаги и тут же исчезали, впитываясь. Она продолжила читать, понимая, что очень сильно виновата. Это ведь она подтолкнула, заставила совершить этот безумный поступок, побег, за который теперь он рассчитывается. В тоже время понимая, что все это в прошлом.
В далеком прошлом, в другой жизни. Теперь же многое изменилось, как изменились они сами. Он писал о любви, кричал о ней в письме, что сделает все возможное, совершит переворот, но попытается выхватить ее из лап чудовища.
И они будут вместе… Навсегда, как мечтали!
Листок выпал из рук, тихо опускаясь на толстый ковер. Эйрин смотрела на него не мигая. Потом подскочила, словно подгоняемая страхом и кинула в камин. Пламя охватило письмо в тот момент, когда Эсмонд появился в спальне.
— Ты замерзла?
— Нет! С чего ты взял?
— Зачем разожгла камин? И зачем сама? У нас нет слуг?
Эйрин заломила руки, пытаясь унять дрожь, придумывая на ходу ложь.
— Просто сожгла ненужную вещь!
Эсмонд учуял подвох сразу же, как и ее нервозность, но промолчал. У них и так после этой казни было не все гладко. Решив не донимать жену подозрениями, улыбнулся, притянул её к себе и жадно поцеловал, наслаждаясь мятным вкусом и свежестью.
— Эсмонд, прекрати! Мне сейчас не до этого!
— А до чего же, Эйрин?
Она еле расцепила кольцо его рук и отошла на приличное расстояние.
— Просто не сейчас!
Он с силой стукнул по стене, пробив вмятину в камне и окрашивая его в красный цвет.
— Обуздай свой нрав! Не горячись…
Она с нежностью взяла в руки его кисть, зализывая ранки.
— Эйрин! Ты жестока! Запрещаешь прикасаться к тебе, тогда как сама…
Он выдернул свою руку, злясь:
— Впрочем, неважно. Я могу и силой взять. Если захочу!
— А ты хочешь, Эсмонд?
— Нет! — рявкнул он. — Но если заупрямишься, возьму! Всегда буду брать! Ты моя, Эйрин! Заруби себе это на носу. Ничья больше! Поняла?
— Поняла.
Еще долго в ушах стоял шум захлопывающейся двери и его слова, острые и колючие. Эйрин в изнеможении опустилась на краешек кровати, смотря с тоской в окно. Ламейн исчезал… его пурпурные и оранжевые отблески загорались над деревьями и полями, пожирая их последними лучами. Как будто он пытался их обогреть, не успев это сделать днем.
Когда Менна озарит поля, заглянет в окна… я буду ждать… желанная моя!
Надо было торопиться! Придумать предлог, чтобы встретиться с ним. Но как?
Эсмонд злился на нее! Зверь почуял подвох. Но она упрямица, молчала. Он бы отдал все на свете, лишь бы узнать о чем она думает, о чем тревожится.
— Противная девчонка! — в сердцах воскликнул он, своим ором распугивая слуг.
Они бросились врассыпную, словно мураши, прекрасно осознавая, что Король Экрисса не в духе и что лучше сейчас не попадаться ему на глаза…
Эйрин комкала в руках платок, не зная, как улизнуть. Их недавняя ссора еще больше распалила супруга, вызывая ненужные подозрения и теперь Эсмонд ходил за ней по пятам. Был ее тенью, даже когда она посетила купель. Терпеливо ждал и жадно смотрел, как махровый ворс полотенца впитывает капли воды, лаская взглядом перламутровую кожу жены.
Во время ужина супруги
