Должно быть, Дин и до нее добрался в этот раз.
— Бетани, — говорю я так громко, как только могу.
Ее глаза открываются, и она вскакивает со стула. Подходит ко мне и хватает меня за руку.
— Как ты себя чувствуешь, дорогая?
Она всегда спрашивает одно и то же, когда Дин бьет меня. Иногда мне хочется закричать: «Как я себя чувствую? Так же, как выгляжу!» Но я знаю, что она просто пытается быть милой. Понимаю, что ей тоже тяжело, поэтому даю свой обычный ответ:
— Я в порядке. Как долго на этот раз?
Она моргает и смотрит на меня странным взглядом.
— Ты была без сознания всего несколько часов или около того.
Она смотрит на часы на стене.
— Сейчас пять. Мы приехали сюда чуть позже одиннадцати утра. Ты была в отключке, когда тебя привезли сюда. Ты потеряла так много крови, что они думали, могут не спасти тебя. Ребенок застрял в родовом канале, поэтому пришлось делать кесарево сечение. Все прошло хорошо. У тебя родился здоровый мальчик, — заканчивает она с широкой улыбкой.
В этот момент все возвращается: развод с Дином, возвращение в Кромвель, беременность, приезд Дина к нам.
Я захлебываюсь рыданиями. Бетани наклоняется и обнимает меня.
— Теперь ты в порядке. Твой сын прекрасен. Дженни в безопасности. Все идеально.
— Что случилось с Дином? — спрашиваю я.
Она сжимает мою руку.
— Его арестовали.
По тому, как она говорит, я понимаю, что это еще не все.
— Что еще?
Она качает головой, но отказывается говорить.
— Они снова выпустили его? — его всегда выпускали через несколько часов после ареста за мое избиение. Почему в этот раз должно быть по-другому?
Она смотрит через всю комнату, избегая моего взгляда.
— После того, как он попал в полицейский участок, его поместили в комнату для задержанных, одного.
— И? — бормочу я, побуждая ее продолжать.
— Когда они пошли проверить его через несколько часов, то нашли его висящим на верхней койке с простыней на шее, — она переводит взгляд на меня. — Он повесился.
Осознание того, что его наконец-то нет, что я наконец-то свободна, не делает меня счастливой. Но я чувствую облегчение. По какой-то причине это заставляет меня снова разрыдаться.
— Джейс, — говорю я между всхлипами. — Мне нужен Джейс.
— Прямо здесь, детка.
Я поднимаю глаза, и Джейс входит в дверь. Он улыбается широкой улыбкой, держа Дженни за руку. Остальные члены семьи следуют за ними, но я смотрю только на Джейса и Дженни.
Бетани отходит в сторону, и Джейс занимает ее место. Дженни начинает забираться на мою кровать, но Джейс хватает ее за талию и тянет вниз.
— Надо быть осторожнее, милая. Маме больно. Мы не можем ползать по ней, — объясняет он.
Дженни кивает и смотрит на меня.
— Я видела своего младшего брата. Он весь красный и морщинистый. Он какой-то уродливый, — она шепчет последнюю фразу.
Я начинаю смеяться, но это слишком больно, поэтому просто улыбаюсь.
Мой ребенок.
Чувствую, как мое сердце сжимается при мысли о моем сыне.
— Ты тоже не была самым красивым ребенком сразу после рождения, — говорит Кристен с другого конца моей кровати. — У тебя была огромная конусообразная голова. Она так смешно выглядела, что мама держала тебя в шапочке, пока тебе не исполнилось два месяца.
— Не-а! Мама говорила, что я была красивым ребенком, — Дженни кладет руки на бедра и смотрит на Кристен с укором.
— Довольно уродливым, — говорит Шейн с улыбкой.
Дженни в ответ высовывает язык. Я улыбаюсь, но все, о чем могу думать, это наш сын. Все начинают смеяться, но затихают, когда открывается дверь. Медсестра просовывает голову и спрашивает, готова ли я увидеть своего ребенка. Восторженно киваю «да», и она выпроваживает из палаты всех, кроме Джейса. Он берет меня за руку, и мы оба смотрим на дверь, пока медсестра не возвращается, и не подкатывает детский бокс к моей кровати.
Я наблюдаю за Джейсом, когда он берет нашего сына и подносит его ко мне. Он осторожно кладет его мне на руки. Я смотрю на его идеальное лицо, и мои глаза наполняются слезами.
— Он идеален.
Джейс улыбается мне.
— Еще бы. Так как мы его назовем?
Мы говорили об этом миллион раз, но до сегодняшнего дня он избегал давать мне ответ.
— Я говорила тебе, что назвала Дженни без тебя, поэтому думаю, что ты должен выбрать его имя, но хочу, чтобы его второе имя было Эндрю в честь тебя и твоего отца.
Он кивает с улыбкой на лице.
— Звучит неплохо. Думаю, мы должны придерживаться имен на букву "Д", — говорит он, ухмыляясь. — Джемисон, Джордан или Джастин?
— Не оставляй это на мое усмотрение. Они все звучат замечательно.
Он смотрит вниз на нашего сына.
— Привет, Джемисон Эндрю Гибсон.
ЭпилогДжейс
Прошло два месяца после рождения Джейми, и все только сейчас начинает налаживаться. Врачи говорили, что это чудо, что он такой здоровый. Он родился почти на месяц раньше срока, но весил больше шести фунтов, и его легкие работали как надо.
Бриттани арестовали около недели назад. Ее обвинили в сговоре с целью похищения. Бек пришла к нам домой, чтобы рассказать обо всем Джули и мне. Она сказала, что Бриттани сделала все это, потому что хотела быть со мной. И зашла так далеко, что даже заявила, что Джули разрушила ее жизнь. Она утверждала, что была беременна моим ребенком, когда Джули вернулась в город. А также сказала, что из-за стресса, вызванного тем, что мы снова вместе, у нее случился выкидыш.
Я назвал ее историю чушью. Может, она и была беременна, но это был не мой ребенок. Я не был с этой сучкой несколько месяцев. Если бы он был мой, она была бы уже большая, как дом, к тому времени, как Джули вернулась домой. К тому же я всегда надевал презерватив. Джули была и остается единственной женщиной, с которой я когда-либо занимался незащищенным сексом.
Бек знала все это, потому что у Бриттани хватило наглости прийти в адвокатскую контору мистера Фридмана, чтобы попросить его представлять ее интересы. Мистер Фридман сказал ей, что он ни за что не будет защищать ее. Мало того, что это был конфликт интересов, поскольку Джули работала там, он также не хотел иметь ничего общего с женщиной, которая обидела одного из его сотрудников и использовала другого. Так что Бриттани придется искать кого-то за городом.
Отмахнувшись от посторонних мыслей, я посмотрел в зеркало, и попытался поправить галстук. Я не надевал его с тех пор, как умерла мама. Надеюсь, что мне больше никогда не придется это делать. Слегка натягиваю его, и эта чертова штука больше похожа на большой узел. Я уже собираюсь сорвать его, когда в комнату входят папа, Шейн и Мэтти.
