и я, как верный раб Всевышнего, даю тебе шанс стать богоугодным человеком, князь Букрат. Прими ислам. Приди к истинному Богу. Если не примешь – умрешь, как собака.
Летописец оставил свидетельство о том задушевном разговоре: «Слова его впали в душу Букрата, и он стал мусульманином, вышел из пути неверия и темноты». Разумеется, грузинский князь Малик Букрат, истинный христианин, в сердце и не думал отказываться от своей веры, от веры в истинного Бога, но он решил спасти свою жизнь и помочь тем соотечественникам, которые так или иначе зависели от него. Что думал Тимур по поводу смены веры своего пленника? Судя по тому, что Тимур убивал мусульман гораздо больше, чем христиан, хотя шел под знаменем ислама, для него смена веры грузинского князя была показательным действием. Он не просто завоевал и убил, как было раньше, а сумел воззвать к душе заблудшего и вывести ее на истинный путь. Ему было вполне достаточно одного только поступка грузинского владыки.
Обращенного в ислам Малика Букрата осыпали дарами и вернули домой, приказав ему как можно скорее привести всех грузин в новую веру.
Но пока Тимур покорял Кавказ и приучал неверных к истинной вере, Тохтамыш, подбиваемый своими приближенными, собрал новое войско и оказался на берегу Куры. Хан Золотой Орды ждал битвы. Об этом доложили Тимуру разведчики. И вновь он как будто не желал в это верить. Но почему? Приказ Тимура ошеломил его приближенных и полководцев. Фирман гласил: «Переправьтесь через реку Куру и узнайте: если эти вторгшиеся – люди Тохтамыша, то не воюйте, ибо между ним и нами есть взаимное согласие!» Даже верный Сайф ад-Дин не понял его. Именно Сайфа ад-Дина и царевича Мираншаха и послал Тимур вслед за первым отрядом, и, как оказалось, поступил мудро. Первый отряд переправился на тот берег Куры, увидел огромное войско, изловил несколько языков, спросил их: «Чье это войско?» Пленники ответили: «Хана Тохтамыша!» – «Сколько вас?» «Много, – ответили те. – Тысячи! А за нами идут тумены!» Одним словом, это был передовой отряд Тохтамыша, за которым шла армия.
И тут их обнаружили передовые сотни татар, из числа которых они изловили пленников. Чагатаи занервничали. Вступать в битву было нельзя: приказ государя! Только отступать. Ордынцы бросились за чагатаями – и те трусливо, как решили татары, бежали. Вот была охота для ордынцев! Убегая, чагатаи, к величайшей своей обиде, потеряли несколько десятков человек – их поразили в спину ордынские лучники. И тут они вылетели на своих – на спешащее к ним на подмогу войско Мираншаха. Рассказали в двух словах, что к чему. Мираншах немедленно принял решение ослушаться отца, его воины сами напали на приближавшийся ордынский отряд и уничтожили его. А затем пролетели вперед и ударили по авангарду Тохтамыша. Атака была такой неожиданной, что и победа оказалась полной. Чагатаи смяли и отбросили татар – те поспешно отошли к Дербенту.
Пленных ордынцев доставили к Тимуру.
И вновь реакция Тимура удивила его приближенных и бахадуров. Тут бы вытащить мечи и срезать головы ордынцам, которые пролили кровь их братьев. Но нет! Тимур приказал привести к нему пленных. Те, зная, как страшно расправляется правитель Мавераннахра с непослушными его воле, тихонько молились Аллаху, чтобы их жизнь прервалась без особых мучений, но он принял врагов как добрых друзей, усадил их напротив себя, а не поставил на колени, угостил вином. Они были ошеломлены! Он расспросил их о делах в Орде, те отвечали ему со всей искренностью. Когда тебя так принимает противник, которого ты зло оскорбил, не хочется кривить душой. Они рассказали ему о той великой власти, которую получил их прекрасный хан, как все любят его и подчиняются ему, какое великое войско он собрал.
– И как далеко он собирается идти с этим войском? – спросил у пленных Тимур.
– Очень далеко! – ответил старший ордынец. – К последнему морю!
– Вот оно что, как и великий Чингисхан, – кивнул самому себе Тимур.
Сайф ад-Дин, который присутствовал при этом разговоре, только и сказал негромко:
– Я тебе говорил, мой государь, у твоего славного выкормыша из Орды большие планы. Аллах мне свидетель!
Тимур словно и не услышал его.
– А кто окружает хана Тохтамыша? – спросил он у пленников. – Кто его советники?
Пленные стали переглядываться.
– Первый его советник – великий бек Казанчи, – сказал старший из них.
– Что он хочет, этот великий бек? Мира или войны со мной?
И вновь несчастные стали переглядываться. А потом и кивать друг другу, как бы приходя к одному мнению.
– Войны, государь, – ответил старший пленник.
– А принцы? – спросил Тимур. – Чингизиды? Огланы Орды?
– Они тоже хотят войны.
– А другие вожди – нойоны, эмиры, беки? Их – тысячи.
– Все хотят войны, государь, – опустил глаза пленник.
– И все нацелились на Иран?
– Да, государь, – ответил ордынец.
Тимур сурово взглянул на других пленников, как бы задавая им тот же вопрос, что и старшему, и они закивали в ответ: войны, все хотят войны!
Это был очень важный рейд! Даже несмотря на то, что погибли его воины. Теперь он знал ответ наверняка. Эта война была нужна не столько Тохтамышу, сколько его бекам. Они подталкивали его к ней – подталкивали к разверстой пропасти. Столкновение двух таких держав, как Мавераннахр и Золотая Орда, да еще на полях Ирана, стало бы великой катастрофой для всей Азии, опустошительным смерчем пронеслась бы она по земле и Чагатайского улуса, и самой Золотой Орды. Хотел такого Тимур? Нет! Ни в коем случае! Он не желал ни пяди земли улуса Джучи, это была чужая территория! Ему хватало того, что Тохтамыш однажды назвался его сыном и попросил Тимура быть ему отцом. Этого условного старшинства в их отношениях было достаточно! А вот Иран, брошенный Хулагуидами, ему был нужен, и отдавать его Золотой Орде он не желал. В нее, Орду, и так входили великие земли!
Надо было договориться, прийти к разумному соглашению.
Глядя на пленных, Тимур думал. Что и когда он проглядел? Назвав Тохтамыша своим сыном, он не кривил душой! Он, Тимур, и хотел именно этого: он сидит на юге, Тохтамыш на севере. Если что, они могут всегда помочь друг другу. Им может покориться весь мир!
Пленники все еще ждали худшего. Они слышали, что эмир Тимур великий хитрец! Сейчас государь расспросит их, все узнает, а потом прикажет казнить.
Но Тимур сказал:
– Между мной и вашим господином отношения отцовские и сыновние. Так было, и так должно быть. Мне неясно, почему он стал вдруг творить такие дурные поступки. Ведь
