Книга Агапи в Радужном мире - Агаша Колч

Прослужил я так немногим больше четырёх оборотов. Ко мне с вопросами о продлении контракта стали подкатывать офицеры. Я отвечал, что подумаю, но сам был твёрдо уверен, что вернусь домой. Не хотелось мне больше убивать, разгонять, демонстрировать силу более слабым. Крылья сдавать не хотелось до скрежета зубов, но они имущество казённое. Придётся.

Тот рейд начинался обычно. Подняли по тревоге. Группами спешно погрузились в десантные капсулы, в корпус межпланетного штурмового корабля. Взлёт, перегрузка. Комфортный температурный режим, искусственная сила тяжести, амортизация и прочие системы пассажирских лайнеров в военном транспорте считаются излишеством. Маску с дыхательной смесью на морду, тёплый усиленный комбез на тело и ремни фиксации, чтобы кишки не вытрясло, — вот и все удобства.

Значит, летим мы, материмся сквозь зубы при значительном перегрузе, выдыхаем, когда отпускает. Вдруг вой тревоги и приказ покинуть борт. Приказ — это так… соблюдение инструкции корабельным информативником. Катапульты уже начали поочерёдно отстреливать капсулы без нашего на то согласия или желания. Нам повезло — мы были первыми. В иллюминатор видели, как следом летят ещё две группы. А потом космос стал ярко-белым, и нас тряхнуло так, что ремни фиксации вырвало из креплений и меня бросило на пол. Корабль исчез. Что это было, я не знаю — не специалист. Взрыв, направленный луч, столкновение с космическим телом… Не знаю. Знаю только, что из всего десанта в живых нас осталось двенадцать человек. Ну как человек… Человекообразных. Группы старались формировать по видовым признакам, но бывало всякое.

В штурмовой десантной дюжине по уставу обязаны быть офицер-координатор, три «летуна» для разведки и прикрытия сверху; четыре «бронника» — броня повышенной прочности, прикрывавшая тела парней, выдерживала прямое попадание примитивного стрелкового оружия и гасила направленные волны всяких нейтрализаторов. Но тяжёлая, зараза! Я как-то шутя хотел примерить — даже с места сдвинуть не смог. В «бронники», как и в «летуны», отбирали по определённым качествам. И четыре «мухи» — лёгкие бойцы повышенной мобильности. Действия команды на тренировках между заданиями доводились до такой слаженности, что мы даже вне службы чувствовали и понимали друг друга без слов.

Когда капсулу тряхнуло, нас, ломая кости, сотрясая мозги и разбивая в кровь, раскидало и перемешало так, что было непонятно, кто на ком и чьи это конечности. Но самое страшное было впереди. Понятно, что в «бронники» брали парней нечеловеческой силы. На самом деле звериной.

Знаешь ли ты, девочка, что в мирах есть расы, имеющие две ипостаси? Человеческую и звериную. Знаешь? Тогда не будешь фыркать и недоверчиво качать головой, как эти…

Так вот… Придя в себя, я едва вновь не сомлел от увиденного. Обернувшись в страшного огромного зверя, «бронник», скинув все щиты и шлем, рвал на части своих боевых друзей. В ужасе отползал я подальше от обезумевшего монстра, но тот неумолимо приближался, круша всё на своём пути. В приступе ярости он вырвал оружейный шкаф, стоявший у входа, и оттуда посыпались десантные винтовки и сингуляторы.

Девочка, ты даже представить не можешь, насколько это мощное и безжалостное оружие. Официально сингуляторы под запретом, но в десантных ботах в сейфовых шкафах на самый крайний случай хранится несколько штук. Одно такое ружьё по крови, заливающей пол капсулы, скользнуло мне в руку. Раздумывать было некогда, я рванул предохранитель и вдавил кнопку спуска. Мой страх был такой силы, что парализовал мозг. Я давил и давил на гашетку, пока не понял, что бот под воздействием излучения сингулятора рассыпается, а я вываливаюсь в открытый космос.

Косрок замолчал. Должно быть, заново переживал события многовековой давности. Интересно, народ, отпрыском коего он является, относится к космическим долгожителям?

— Что было дальше? Как тебе удалось выжить? — тихо спросила и слегка толкнула плечом.

— Дальше ты знаешь. Тебе Лавиньш рассказала, — ответно толкнул и он меня. — А спасло меня то самое ненавистное снаряжение. Маска с дыхательной смесью автономна — вдруг бойцу приспичит в отхожее место сходить в полёте. Бронещитки и комбинезон заменили скафандр. Может быть, ещё слёзная молитва моей матери и нечаянная милость Вселенной.

По всем законам космическим я должен был погибнуть. Но выжил. В атмосферу планеты входил как метеор, теряя всё то, что меня спасло. Остались только крылья. Благодаря им я смог погасить удар о поверхность.

«Молнией яркой сверкнул в небосводе и рухнул раненый Косрок, крыло волоча за собою. Был он могуч и прекрасен, как басуч весною, только ослаб, проливая в пустыню кровь бога», — процитировала я песнь о зарождении жизни в Радужном мире.

— Что это? — удивлённый Косрок повернулся ко мне всем корпусом.

— Это описание твоего падения в исполнении тоскующей Лавиньш.

— Можно сказать, что красиво, если не помнить о том, что пустыню я вспахивал мордой, — хмыкнул герой эпоса и продолжил рассказ.

Когда я пришёл в себя и увидел рядом с собой непонятное существо, то подумал, что я всё ещё в бреду. Уж очень оно напоминало чудище болотное из детских сказок. Грязная, спутанный колтун вместо волос, одежда не то из травы, не то из коры… И всё это гадко пахло. Но разглядывало существо меня с доброжелательным любопытством. Кажется, даже с жалостью.

— Кто ты? — спросил я на межгалактическом, но чудовище смотрело непонимающе. Только губами пошевелило, будто силясь повторить мои слова. Меня мучила жажда, и я попросил пить, жестами объясняя желание. Существо поняло и принесло примитивную чашу из едва обожжённой глины с каким-то травяным отваром. Сделав глоток, сморщился и хотел было выплюнуть, но странная тварь заставила допить жидкость до конца. Как же я тогда был слаб, что со мной справилась мелкое худющее существо.

— Послушай, дружище, — обратился я к чудищу, едва не отталкивая его. — Мыться не пробовал? Ты воняешь, как три оборота нечищеный коровник.

Увидев, что тварь меня слушает, слегка склонив голову к плечу, продолжил объяснять:

— Идёшь к воде и умываешься, — я показал, как зачерпывают воду ладонями, как растирают её по лицу, как трут ладони друг о друга, смывая грязь.

Сказал и провалился в сон. Даже такие незначительные усилия утомляли меня тогда.

Когда проснулся, было утро. Полог норы, в которой я лежал, оказался отброшен, и восходящее светило освещало моё убежище. Низкий потолок из веток и стеблей травы, сделанные в стенах углубления служили полками