на излечении и ждать не могу, потому что знаю, что мое изобретение в два раза ускоряет наклейку кровли, и, если я не дотяну до его внедрения, боюсь, что внедрять будет некому.
Поэтому вынужден предупредить, что, если данное письмо ничего не решит, мне не останется ничего другого, кроме как обратиться в самые высокие инстанции.
С уважением, изобретатель И. С. Мартынов
II. МОНОЛОГ БРИГАДИРА НАРЕТДИНОВА
Мартынова-то? Илью Савельевича? Как же не знать — знаю, конечно, помню, хороший старик. Седой, весь белый, а лицо как дубленое. В галстуке все время в таком, как бы это сказать — будто не галстук, а полоса железа в узел завязана. Очень немодный галстук, но он любил: в спецовке, а с галстучком. Это, я думаю, затем, чтобы показать, что он инженер здесь, на крыше, среди нас. Нет, не то чтобы выхвалиться этим, а чтобы отделить себя от наших парней. Они ведь как: если свой, так сразу запанибрата и по матушке запустить недорого возьмут. Что мне в нем нравилось: вежливый и аккуратный. Ну что еще? Любил потолковать со мной. Мне некогда, а он возьмет за плечи и рассказывает, как раньше работали, или прицепится: ну вот как ты считаешь, что здесь вот можно придумать? А черт его знает, что здесь придумать, — думать-то некогда: то материалы надо, то новый объект, то, се. Один раз домой его пригласил, хотел, чтобы он музычку послушал, расслабился, — человек пожилой, в гостинице, без семьи живет, устал, по-человечески жалко; может, самому когда придется вот так. У меня как раз пиво было, посидели, поговорили. Но если не про крыши и не про агрегат, ему сразу неинтересно.
Говорят, на мастера с ломиком кинулся. Меня как раз не было на месте. Это ж надо — такой симпатичный старик, никогда бы не подумал. Не помню на своем веку, чтобы кто-нибудь когда вот так бросился на стройке на другого. Раньше, говорят, бывало — но тогда народ был некультурный. А что доказал? Самому же хуже — в больницу увезли. Интересно, живой? Как бы это ему привет передать? Мол, помнят вас здесь, интересуются. Надо бы, конечно, навестить, да все дела. Вообще, я вам скажу, такие старики живучие бывают. Увидите, еще приедет продолжать свое дело. Он это так не оставит. Запросто.
А что агрегат запороли — каюсь, виноват. Когда инспекция запретила с ним работать, Илья Савельевич в Москву уехал, а парни мои и говорят: чего, мол, он зря стоять будет — он хорошо горячий битум на крышу закачивает, давайте, мол, качать будем. Да нет, говорю, нельзя, запретили. Но в общем, посоветовались мы и все же начали, чтоб только никто не видал. Сельдюков Геннадий Степанович, мастер наш, он видал, конечно, но сквозь пальцы на это смотрел. Только там одна хитрая штучка есть, короче, забыли про нее — ну и забило все битумом, когда он остыл. Тут как раз планировку площадки начали. Геннадий Степанович говорит: давайте на другую сторону перевозиться. Дал бульдозер. Я все перетащил: вагончик, контейнеры. А от агрегата-то мне толку уж нет, спрашиваю: куда его? Геннадий Степанович говорит: давайте в мастерские. Ну, бульдозерист потащил и уронил в траншею. Пока кран пригнали, пока достали... Погнули маленько, конечно. Геннадий Степанович говорит: потом починим, пускай пока тут лежит. Я сам слышал, как он крыл бульдозериста. Наряд не хотел подписывать — хотел, чтобы за его счет ремонтировали. В общем, было... Поругались маленько. Ну да как на работе без этого?
Спрашиваете, хотел бы я работать с этим агрегатом? Подумать надо. В общем-то, мне лично нравится техника, дело полезное. Хорошее дело — если только нормы срезать не будут. А то технику освоишь, а нормочки-то — чик-чик? Выходит, лично нам, бригаде, механизация ничего не даст в смысле тити-мити, денежек-то? А если нормы не срезать, то мы в два раза больше делать будем и в два раза больше получать, так, что ли? Никто этого не даст. Тут немножко непонятно.
У меня разряд высокий и бригадирские — мне все равно, молодым тоже. А кто десять лет вручную шуровал? У нас народ здоровый, ловкий — куда им силу экономить? На пенсию, что ли, козла забивать? Без техники любую крышу заделают за милую душу, не успеешь оглянуться. Нас тринадцать человек, чертова дюжина. Это у нас в бригаде нарочно так заведено, чтоб тринадцать было. В стройуправлении нами довольны, все крыши успеваем сделать, благодарности имеем. А агрегат запустим — что ж, полбригады останется, а половина уходи? Тут тоже немножко непонятно.
Техника новая, никто еще на ней по-настоящему не работал, а мы кролики, что ли, чтобы над нами опыты производили, техникой испытывали? Так меня могут в бригаде спросить, а я что им отвечу? У нас в бригаде каждый полновесное слово имеет, они меня выбирали, они же могут — и по шапке. Так что тут тоже маленько непонятно.
А так-то от техники не отказываемся. Будут платить, будет все нормально — отчего же не работать? Хоть на Эльбрус агрегат потащим — мои ребята ни черта, ни высоты не боятся.
III. МОНОЛОГ МАСТЕРА СЕЛЬДЮКОВА
Мартынов-то? Изобретатель-то? Помню. Интересно, где такого ископаемого гения нашли? Да я сам вам изобрету какой хотите агрегат — две рацухи в прошлом году толкнул! Ну, посижу, поломаю голову, изобрету, а толку-то? Того нет, этого нет, сам доставай, а не достанешь — ты же и виноват. У нашего начальства только так.
Ну и изобретатель! Притащил эту колымагу, колдует над ней, как индийский фокусник. Но тут этот фокус не прошел. Только двоих кровельщиков мне ошпарил, сидели на бюллетене десять дней. А когда я велел оттащить, чтоб не мешал, — орет, обзывается, оскорбляет на рабочем месте. С трубой, видите ли, пришел, пугать меня. Так я его и напугался, аж задрожал весь — меня здесь столькие пугали, что этому старику слабо. Сам же и загремел. А главное, я-то тут при чем? Сам же с бригадой занимался — вот и иди на них с трубой; у меня их пятьдесят человек, не могу же я над каждой душой стоять — я не боженька. Вообще, я вам скажу: не знаю, где как, а у нас на стройке рабочие избалованы. Пишите, пишите, я не боюсь, где угодно скажу. Мне терять нечего,
