От дальнейших споров нас избавили через две минуту, когда в палату прибыли, чтобы взять анализ у детей и Штерна. Я смотрела на их манипуляции, а сама размышляла над тем, что сказал мне Давид. Конечно, любая другая на моем месте согласилась бы без раздумий. Штерн ведь предлагал воспитывать малышей, от кого бы они ни были зачаты… Но я знала себя. Обязательно изведусь от мыслей, даже к бабке не ходи.
- Ну вот и все, - зачем-то сказал Давид, когда все было сделано и анализы взяты. - Я заказал быстрый тест, к вечеру скажут об отцовстве.
- Что-то не так? Ты со мной не согласна? - нахмурился Давид, видимо, подразумевая свой гениальный план.
Ну что он со мной творил? Я смотрела на него и понимала, что совру даже о том, что лично воровала створки Гентского алтаря*, если Штерн меня об этом попросит.
- Давай поговорим обо всем, когда анализы будут готовы, - тихо попросила я и, устроившись удобнее на больничной кровати, сделала вид, что хочу спать.
Глава LI. Маша
И я действительно заснула. Усталость взяла свое, организму, измученному операцией, требовался отдых. Дети были под присмотром Штерна, да и вели себя тихо, а мне так нужно было хоть немного отрешиться от всех переживаний. Снилось мне что-то… странное. Надо мной нависал Алексей, который требовал, чтобы я призналась ему в том, что за тайну скрывает его лучший друг. Потом лицо Лелика сменилось на Давидово, и Штерн, нависнув надо мной еще ниже, зашипел:
- Машшшшша. Машшшша! Просниссссь!
Божечки, ну просто змеиный язык во всей красе!
- Что? А? Где я?
Я подскочила на постели и в действительности увидела над собой лицо Давида. Только он ничего не требовал, просто смотрел, с улыбкой на губах. На руках его лежала дочь, которая покряхтывала, то ли от голода, то ли от того, что испачкала подгузник (я пока не очень умела разбираться в потребностях детей).
- Я придумал им имена, - произнес Штерн, протягивая мне малышку, которую я тут же приложила к груди. - Дочь будут звать Эммой.
Вот тебе и на! А меня спросить не надо? Хотя, стоило признаться, я возмущалась мысленно и очень кратковременно, потому что имя, выбранное для нашей крошки, мне очень нравилось.
- А сына? - нахмурилась я для порядка.
- А сына - Филипп. С ударением на первый слог. Как тебе?
Ну, что я тут могла возразить? Вообще ничего, потому что и Филипп мне нравился тоже.
- Я согласна. Он спит?
- Пока да. И кстати…
- Мммм?
Я покачала дочь и улыбнулась, вглядываясь в черты крохотного личика. Эмма хмурила бровки и вовсю чмокала губами.
- Мне позвонили и сказали результаты.
Чтооооо? И он молчал?! Не сказал мне этого тотчас, как я проснулась?
Сердце стало барабанить в груди от желания немедля встряхнуть Давида и потребовать от него ответа. И страха, что сейчас услышу совсем не то, чего так хочу.
- И? - все же решилась я, выдавив из себя одну-единственную букву.
- И…
- Не томииии! - взмолилась, сжимая дочь крепче, от чего Эмма беспокойно завозилась.
- И они оба…
- Штеееерн! Клянусь, я тебя убью!
- Какая кровожадная у меня невеста!
Он сказал оба… Оба или его или Алексея… Господи, помоги не сойти с ума.
- Ну! Говори уже!
И в этот момент разрыдался Филипп. И что, как вы думаете, сделал Давид? Встал с самым безмятежным видом и отправился его переодевать! Ну, ничего, я найду, как отомстить ему за это впоследствии!
- Они оба мои, Маша. Другого и быть не могло, - сказал он мне через две минуты, когда я уже подыскивала взглядом, чем бы в него запустить.
- Твои? - хрипло выдохнула я. - Точно?
- Вероятность девяносто девять и девять десятых!
У меня как камень с души свалился. Нет, даже целая груда камней! Они осыпались вниз и снова стали барабанить. Хотя, это наверно было опять неугомонное сердце.
- Ты так спокойно об этом говоришь… - прошептала я.
- Тебе кажется. Я совсем не спокоен. Я охрененно рад!
- Точно?
- Абсолютно!
Давид забрал у меня Эмму и ловко (как будто это были не первые его дети) протянул мне Филиппа. И прикладывая сына к груди, я тихо рассмеялась, потому что была очень счастлива.
Вернулись в Россию мы через пару месяцев. Все это время Штерн если и не был рядом постоянно, то прилетал так часто, как мог. Петер тоже был счастлив от того, что мы провели с ним рядом столько времени. Пивоварня приносила ощутимый доход, который Петер перечислял на счета, открытые специально для детей. К свадьбе мы с Давидом пока не готовились - решено было сыграть ее, когда дети подрастут. Хотя, Штерн и предлагал расписаться, а потом уже устраивать торжество. Но я пока над этой идеей размышляла, не торопясь соглашаться.
Моя жизнь состояла из заботы о детях, и я получала истинное удовольствие от того, что пока всю себя посвятила им. Время пролетит быстро, пропускать ни минутки из жизни малышей мне не хотелось.
- Маша!
Когда до меня донесся голос, в обладателе которого я без труда узнала Тараканова, пришлось сдержаться, чтобы не застонать. Может, у меня послеродовые галлюцинации начались?
Я обернулась и крепче уцепилась руками в ручку коляски (мы с малышами гуляли в сквере). Нет, это было не видение. Паша находился рядом с нами во всей своей красе.
- Привет, - пробурчала я в ответ, оглядываясь и ища пути отступления с прогулки. Что это вообще за встреча такая? Случайная или нет?
- Я так рад, что тебя встретил! Очень хотел поговорить все это время.
- Зачем? Или о чем?
- О нас!
- О ком это - о нас?
- Обо мне и тебе.
Я посмотрела на Павла с таким изумлением, что он, кажется, все понял и без слов. Затараторил быстро, как будто я его прервать могла в любую секунду:
- Ты же знаешь, почему твой Давид на тебе жениться собирается! Дело ему твое новое нужно, вот и все! А ты подумай хорошо, зачем тебе муж такой? Я могу рядом быть, детей могу на себя записать. Будем с тобой жить, как и раньше.
- Стой-стой! - оборвала я этот словесный понос. - С чего ты вообще это взял? Про свадьбу и дело?
- Я с дядей тут твоим увиделся недавно. Он все мне рассказал.
Ну, дядя! Небось хвастался и гордился тем, как у меня все повернулось, а Тараканову только это и нужно было.
