скверной и пеплом, и только ей теперь нести на своих плечах его идеалы. Нет, сейчас она куда больше старшая сестра, и ее долг – сберечь Алистера.
Он не ребенок. Она знает. Но воспоминания о том, как его сломил приступ сразу же, как только они прошли сквозь портал… Кто знает, что было бы, если бы магистры не успели вовремя оказать ему помощь? Содрогающийся в припадке, со слюной, пенящейся в уголках губ, и закатанными глазами, брат с тех пор является ей в кошмарных снах. Моргана могла лишь держать его, стараясь сделать так, чтобы в судорогах он не откусил себе язык, и это все, на что она была способна.
Ладонь Алистера мягко накрывает ее руку на его плече. Вздрогнув от этого прикосновения, выныривая из своих тревожных размышлений, Моргана фокусирует взгляд на его лице. Улыбнувшись ей самыми уголками губ, он произносит тихо:
– Тебе совсем не обязательно храбриться передо мной и делать вид, словно все хорошо. Я знаю, что тебе тоже больно и страшно. В конце концов, мы оба осиротели, разве нет?
Она так цеплялась за мысли о его потере, что совершенно забыла о собственном горе.
Ивес был и ее отцом тоже. Моргана должна была остаться рядом, как следовало сделать рыцарю Белого Ордена. Должна была погибнуть со своим рыцарем-командором, сложить кости с братьями по клятве. Но вместо этого она бежала, позволила леди Эстель столь безрассудно пожертвовать собой. Это Моргана должна была остаться и сдержать натиск врага, позволяя остальным спастись. Не следовало позволять ей сделать это. Леди Эстель знала бы, что нужно сделать, она смогла бы поддержать и успокоить каждого, в чьем сердце поселился страх.
Но вместо этого она здесь. Она здесь – а они умерли.
Ее губы дрожат, и Моргана вздрагивает от неожиданности, когда понимает, что по щекам бегут горячие слезы. Всхлипнув, она ошарашенно прикасается кончиками пальцев к коже, ощущая влагу, и тогда больше не может сдерживаться. Она сгибается пополам, опустив голову едва ли не между коленей, и, вцепившись дрожащими пальцами в собственные волосы, рыдает в голос. Все эти дни она запрещала себе проявлять слабость, все это время она держалась изо всех сил, не желая показывать и признавать, насколько же плохо было ей самой.
Жалкая. Какая же она жалкая и никчемная!
Моргана чувствует, как Алистер обнимает ее, прижимаясь к ее содрогающейся в рыданиях спине. Его руки мягко, но уверенно сжимают дрожащие плечи, и сам он не говорит ни слова. Лишь показывает, что рядом, позволяет ей выплеснуть свой страх и боль. Его глупая старшая сестра, как и всегда, думает обо всех, кроме себя самой. Это так на нее похоже.
Улыбнувшись уголками губ, Алистер закрывает глаза. Они сидят вот так, в объятиях друг друга, все время, пока Моргану сотрясают рыдания. Она плачет громко, навзрыд, и он не может вспомнить ни одного раза, когда видел бы ее такой. Если ее что-то и снедало, если она переживала или страдала, то всегда делала это наедине с собой. Алистер никогда не слышал, чтобы она плакала, не видел, чтобы она позволяла своей боли стать очевидной для кого-либо.
Невозможно все время быть сильным. Думать в первую очередь о других. Если хочешь кому-то помочь, то и сам должен быть в порядке. О ней, к сожалению, нельзя сказать что-то подобное.
Постепенно Моргана затихает. Она не знает, сколько времени они провели так, но чувствует невероятное облегчение. Горло саднит от крика, лицо опухло от слез, но она действительно чувствует себя гораздо лучше. Сделав глубокий вдох, Ришар выпрямляется, и тогда Алистеру приходится отстраниться от нее. Они все так же сидят вместе на скамье и ничего не говорят.
Поднявшись на ноги, Моргана, так и не сказав ему ни слова, подходит к фонтану. Склонившись, зачерпывая холодную воду в ладони, она умывается, смывая с себя остатки слез. Некоторое время Ришар стоит, опираясь руками о фонтан и смотря в тронутую рябью воду, после чего, обернувшись, смотрит на Алистера. Ее глаза покраснели от соли и теперь кажутся необычайно яркими. Зеленый цвет делает их еще более удивительными.
Подойдя ближе, Моргана опускается перед братом на одно колено. Обнимая его, она привлекает Алистера ближе, уронив голову на его плечо. С их разницей в росте это самый удобный способ прижаться к нему крепче.
– Спасибо, – произносит она слабым голосом, – мне стало гораздо легче.
Улыбнувшись, он обнимает ее в ответ и гладит по крепким плечам. Его сестра такая сильная, но в то же время ранимая. Женщины воистину удивительные создания. И как только им удается сочетать в себе настолько противоречивые черты? Аккуратно надавив на ее плечи, Алистер заставляет Моргану отстраниться и посмотреть на себя.
– Ты ведь сама сказала, что все неминуемо будет хорошо – рано или поздно. Мне и правда хотелось бы верить в то, что все будет именно так. Сейчас… – Он мнется, отведя взгляд. – Сейчас нам кажется, что боль никогда не утихнет. Когда я думаю о маме и папе, то… не знаю, как справиться с этими чувствами. Но наши страдания ведь не вернут их, правильно? Значит, нам остается только быть сильными для того, чтобы их жертва не была напрасна. По крайней мере, мне кажется именно так.
Моргана слабо улыбается уголками губ. Не слишком ли мудрые суждения для осиротевшего мальчишки четырнадцати лет от роду? Быть может, временами Алистер ведет себя, как ребенок, но в подобных ситуациях ему всегда хватает внутренних сил для того, чтобы не поддаться отчаянию. Стержень внутри него не так просто согнуть.
– Ты прав, – Моргана встает на ноги, – нам остается только быть сильными и справиться с этой бедой. Но, клянусь, я ни за что не оставлю тебя.
Алистер позволяет себе легкую усмешку:
– Не слишком ли громкие обещания? Мы ведь не знаем, что будет дальше.
– Не знаем. Но я сделаю все, чтобы сдержать это обещание.
Протянув раскрытую ладонь, Моргана предлагает ему взяться за нее. Недолго думая, Алистер отвечает на прикосновение, поднимаясь на ноги и выпрямляясь во весь рост. Сейчас, когда они так близко, разница в их росте ощущается особенно ярко. Исполинский рост отца не достался ему, и Алистер вряд ли будет намного выше, чем матушка. Даже немного завидно.
– Я тоже, – отвечает он, крепче сжимая ее ладонь, – сделаю все для того, чтобы не оставить тебя.
На какое-то мгновение даже кажется, словно бы весь ужас остался позади. Словно бы они снова дома, в Хоукастере, спокойные и безмятежные. Моргана смотрит в ясные
