запотеют не меньше.
Даня мой хитрый замысел разгадывает не сразу. Сначала просто молча рулит, пытаясь не выдавать мурашки, бегающие под моими пальцами, а потом резко вытягивается в струну.
– Сумасшедшая, – выдыхает, крепче сжимая руль.
– Все еще интересно посмотреть, как я тебя пытаю? – интересуюсь невинно, уже вовсю звеня пряжкой.
– Мы едем на Балтийский бульвар. Кхм, Лиза, господи! – нервно бросает мне, резко тормозя на светофоре.
Чуть Опелю в зад не вписались. Упс.
Перехватывает мою ладонь и поворачивается ко мне. Его глаза сверкают такой смесью эмоций, что я не пойму, что преобладает: злость, растерянность, возбуждение?? За стеклами очков гораздо тяжелее рассмотреть, что плещется на дне его яркого взгляда.
– Неугомонная, – очередной выдох. А потом еще один уже мне в рот.
Стремительный, глубокий, жесткий поцелуй застает меня врасплох, но мгновенно отзывается во всех клеточках огненной лавой. Ладонь Дани ныряет мне на затылок, крепко сжимает и тянет мой корпус себе на встречу, до боли натягивая ремень безопасности. Он толчком погружает язык мне в рот, не давая ни секунды раздумий или свободы. Ух, я успела позабыть, что у нас такая властная сила скрывается за этим айтишным образом из брючек, очков и выглаженной рубашечки.
И откопался же бриллиант среди булыжников.
Мы самозабвенно тонем в борьбе языков, в смешивании вкуса, жара и дыхания. Моя ладошка, утонувшая в его, перемещается на тяжело вздымающуюся грудную клетку и оседает там, прижатая тяжестью руки Дани. В нее ускоренно бьется сердечный ритм мужчины, и моя голова начинает кружиться от остроты ощущений.
Лео и Кейт нервно перетаптываются в сторонке, наблюдая, какая химия сейчас происходит между людьми в этой тачке. Вот так надо было играть, ребята, так запотела бы не только ваша тачка, но и весь корабль!
Правда, наша зарисовка из начала фильма для взрослых нагло прерывается мощным клаксоном позади. Вот черт, уже зеленый? Так быстро?
Даня с очередным шумным выдохом оседает обратно на водительское сидение и давит педаль газа. Автомобиль шумно стартует и несется вперед, пригвождая меня к месту. Я высоко смеюсь, почему-то очень счастливая. Может от того, что удалось вытрясти из этой непробиваемой горы еще немного эмоций? Сейчас он уже не выглядит таким уж сдержанным и нарочито положительным героем. Сейчас – это плохиш из старого кино, с опавшей на лоб кудрявой челкой, обострившимися скулами и взглядом лихача, втопившего газ.
– Куда мы едем, напомни? – интересуюсь, поправляя волосы, взлохмаченные его жесткой пятерней.
Откидываю козырек и всматриваюсь в пассажирское зеркальце. А я еще переживала, что косметичку в сумку не киданула, подправить макияж после тренировки и душа. Да с такими остановками и мужчиной, можно навсегда отказаться от губной помады и румян.
– Балтийский бульвар, – низко рокочет Даня.
Его хриплый голос прокатывается по оголенным проводам под кожей и подпаливает к чертям ненасытных бабочек. И теперь они разносят гребаный пожар на своих крылышках по всему телу. Надеюсь, у него квартира на этом бульваре, иначе нас могут арестовать за разврат в общественном месте.
Например, на следующем светофоре.
Но когда мы заворачиваем к заливу, надежда избежать ответа перед законом быстро тает. Значит, привез полюбоваться меня на закат? Серьезно?
Как… романтично. И не вовремя, Дань!
– Будем встречать закат, серьезно? – интересуюсь скептически.
Даже сдерживать досаду не пытаюсь. Лицо само в такой гримасе искривляется… А Даня хохочет, отстегивая ремень. Его мое лицо забавляет.
– Иди сюда, – помогает отстегнуть мой карабин и тянет на себя, обхватив мою талию.
Я тут же расплываюсь в улыбке. Значит, он думает о том же, о чем и я? Кейт и Лео, рука/ступня/задница на стекле? Ура!
Я резво перекидываю ногу через коробку передач и колени Дани и забираюсь сверху. Это должно быть очень романтичным, в голове выглядело именно так, но по факту – ужасно неудобно. В поясницу впивается руль, потому что спину приходится изогнуть креветкой, а голова все равно подпирает крышу. Какой тесный салон у Хонды!
Даня нащупывает ручку под сидением и немного отодвигает его назад, стараясь добавить немного удобства. Выходит средненько, мы вдвоем все еще слишком высокие для таких фокусов, но, когда его требовательная ладонь забирается под свитер и подушечки пальцев легонько проходятся по позвонкам, становится удобнее. Да, определенно, мне в жизни не было комфортнее!
Я сдавленно мычу от растекающегося удовольствия и теснее жмусь к сильному мужскому телу. Мой стон смешивается с его шумным выдохом, и мой пульс начинает частить. Я вглядываюсь в волевое лицо в своих ладонях и только один шаг отделяет меня от полного погружения в этого мужчину.
Тянусь пальцами к тонкой оправе и аккуратно снимаю очки с лица Дани. Вот так лучше. Никаких преград и защитной ширмы. Даня как есть. С хищным голодным взглядом, настоящий, открытый, жадный.
И весь мой.
Он снова делает это: вдавливает мое тело в себя, фиксирует голову, набрасывается на губы. Вталкивает свой вкус и жар мне в рот, давая острой потребности пронзить стрелой насквозь. Я задыхаюсь от нехватки кислорода, от силы его пожирающей энергетики, и все равно радостно подыгрываю, сдаваясь. Потому что мне нравится быть вот такой: податливой в его руках, ведомой к удовольствию. Воспоминания вчерашнего вечера вспыхивают предвкушением.
Наверное, сегодня это будет еще острее.
То, что Даня не собирается переступать черту вседозволенности, я понимаю, когда во второй раз многозначительно подбираюсь к его ширинке, а он меня останавливает. Отрывается от моего рта и низко смеется.
– Неугомонная, – повторяет снова. – И святого доведешь до греха, – нашептывает, уткнувшись мне в ухо.
– Ну Да-ня, – ною, потираясь об его колени.
Распалил и хочет кинуть. Не в мою смену, дружок!
– Мы здесь не для этого, – убирает влажные волосы с моего плеча и касается губами шеи.
Я ежусь от побежавших мурашек. Ужасно чувствительное местечко.
– Тогда поехали к тебе!
– Не сегодня, – гладит по оголенной его стараниями спине.
– Признайся, ты живешь с мамой? – упираюсь в его плечи и отстраняюсь, чтоб заглянуть в лицо. Насколько это позволяет тесная Хонда.
– Нет, – смеется он. – Просто не сегодня.
– Тогда зачем мы здесь? Не говори, что реально встречать закат, – морщусь.
– Надо поговорить.
Вот же... черт.
Ну почему снова эти разговоры, кому они тут нужны вообще?
Не верю, что это говорю я, но: по-моему, слова вообще сильно переоценивают. Язык тела куда более приятный.
И какого же
