бабки. Она ему согласилась продать с условием, что он ей дожить в ней свой век разрешит.
– Ну, это тоже на долгосрочную перспективу, – перебил Акбар.
– Да не, она через две недели из окна выпала, когда окна мыла, – пожав плечами, Ислам бросил кости и передвинул фишку на пустовавшее поле «ДнепроГЭС».
Я Монополию, честно говоря, не любил – особенно когда играть приходилось с такими шулерами, как эти. Поэтому, быстро вылетев из игры, я не спеша жевал своими сашими, запивал их сносным белым вином и наблюдал как парни не в кипеш передвигают фишки, пиздят из банка деньги и добавляют домики себе на поля. Меня это зрелище забавляло. Они были как дети – спорили, горячились, потом смеялись, а официант все подносил и подносил стаканы и блюда.
Через пару часов сытые и довольные, развалившись на диванах вокруг стола, мы пускали кольца густого кальянного дыма. Занятия в университете к этому моменту уже закончились, и мы решили двигаться дальше.
– Все нормально, мы с Акбаром платим, – сказал я, забрав кожаную папку со счетом от потянувшегося было к ней Ислама. Меня столько раз кормили, поили и сажали на такси, когда у меня не было ни копейки, что подняв какую-то монету, хотелось отплатить тем же. Мы все старались придерживаться одного правила на счет денег: легко пришли – легко ушли – и относились к ним с нескрываемым презрением, расставаясь без всякого сожаления.
– Саул, братан, от души, – ответили пацаны.
Не торопясь, мы вышли на парковку. Было прохладно, и на газонах еще грязными кучами лежал снег, но в воздухе уже чувствовалась весна, и даже пели птицы – если не на деревьях, то уж как минимум на душе.
Ислам и Хусик решили ехать по домам – у одного приехал отец, другой спешил на тренировку. Проводив парней, мы с Акбаром с минуту еще постояли на тротуаре, глядя как большой черный внедорожник увозит их куда-то к линии горизонта – вслед за садящимся багряным солнцем. Вдруг забренчал телефон. Это звонил Мурзик. Я успел всадить триста долларов из его касаря и уже прикидывал куда пристроить остальное. Я медлил отвечать на звонок – меньше всего мне хотелось слышать дурные вести. Однако, сморщившись, я таки нажал на кнопку «Ответить».
– А-алё!
– Здарова, Марк! – послышалось с другого конца провода. Я не смог разобрать то ли это счастливый голос, то ли саркастически счастливый.
– Здарова. Ну че, ровно все?
– Да, сдал!
– Ну, красавчик, я же тебе говорил – не уалнауайся!
– Ну да. В общем спасибо, что помог.
– Не за что, братан, обращайся. Слушай, сейчас занят немного…
– Да-да, не вопрос, на связи, – поспешил распрощаться Мурзик.
– Сейчас модно говорить «на связУ», – повторил я глупость, услышанную накануне от одного осетина, – давай, братан.
Положив трубку, я дал пять уже услышавшему все и специально поднявшему руку Акбару. Можно было наконец-то расслабить булки.
– Может в бордель? – предложил Акбар.
– Можно, но сначала кокоса зацепим.
11
В следующий раз я встретил Мурзика, когда приехал в гости к Камилле, нашей общей знакомой. Едва я переступил порог, мне протянули свернутую стодолларовую купюру и указали на длинные дорожки кокаина, напоминавшие взлетную полосу. Не задумываясь, я пустил по ноздре трек, затем втер смачно в десна и стал осматриваться. Трехкомнатная квартира в высотке на площади Восстания была пустой как бубен – интерьер ограничивался огромной двуспальной кроватью и водруженным на обеденный стол зеркалом в человеческий рост, с которого все и нюхали. Другой мебели не было, но всем итак всего хватало. Музыка играла довольно громко для такого олд-скульного-совкового притона, где тут и там по своим фешенебельным норам доживала век старая гвардия славного тоталитарного прошлого – все эти бывшие стахановцы, комитетчики, бюрократы, интриганы и стукачи. «Странно, что еще мусоров не вызвали» – подумал я. Повсюду стояли бутылки – пустые, полные, початые. Я подошел к окну и, присев на подоконник, закурил сигарету, которую за секунду до этого смачно обмакнул в кокс – в сущности, лишь киношный жест, пустой перевод стаффа, но я всегда так делал. Мне нравился ритуал. Я уже несколько минут разглядывал покрытую толстым слоем пыли экспрессионистскую мазню в подрамнике, когда в комнате неожиданно появился нездорово оживленный Мурзик с перекошенной от наркоты челюстью и легкой испариной на лбу.
– Ооо, кого я вижу! Как ты, дружище? – обрадовался он мне.
– Со дня на день, как сам?
– Тоже ничего – как видишь. Давно Камиллу-то знаешь?
– Да я, если честно, до сих пор не могу понять, кто из них Камилла, – понизив голос, объяснил я, – мне смс пришел приезжать в высотку – я приехал так чисто – на ура. А че за Камилла, откуда я ее знаю… – Мурзик понимающе кивнул.
– Хорошая девчонка, я с ней в позапрошлые выходные в Дягилеве познакомился.
– Вот и я походу там же, – предположил я, – завтра-то поедешь тусоваться?
– Да не, вряд ли, я что-то совсем на мели.
– Та же ерунда, но когда нас это останавливало?
– Да уж!
– На самом деле есть идея, как по-быстрому бабок срубить. Тысяч сто за пару часов.
– Продуктовый ограбить? – улыбнулся Мурзик, тщетно пытаясь сделать вид, что ему это не очень-то интересно.
– Нет, – спокойно ответил я, – есть у тебя дилеры знакомые, кого не жалко?
– Ну, допустим.
– Можно заказать двадцаточку колес и принять барыгу с ними. С ГНК, с ксивами, со всеми делами – как полагается. И тебя тоже примем, чтобы двусмысленно не выглядело. Ну, и сразу отпустим в смысле – просто чтоб тебе голову потом не оторвали. Бабки поделим поровну.
– Слушай, ну теоретически можно одному уроду позвонить, – замялся Мурзик.
– У него бабки есть? Ну, в плане, он откупиться от нас сможет? Просто если нет, то его придется по этапу пустить, а эти головняки не нужны никому.
– Ну, позиционирует он себя, как мажор.
– Ну, тогда, конечно, позвони, – усмехнулся я.
– Сегодня уже поздно, – ответил Мурзик, глядя на часы, – а завтра, пожалуй, позвоню.
– Не вопрос. Пойдем, что ли Камиллу мне покажешь, – сменил я тему, поднимаясь с подоконника.
Народ приходил и уходил. Горка кокаина таяла на глазах, но зато все время появлялись новые угощения. Так, вечер мой закончился капсулами MDMA и оргией на покрытой целофаном кровати. Под утро, я натянул портки и, взяв у Мурзика пару бумаг на такси, поехал домой.
***
Проснулся я около четырех часов дня от телефонного звонка – звонил старина Мурзик.
– Здарова, как
