— Можно? — совсем другим, серьезным тоном спросил Тилвас, потянувшись к моим волосам.
Я кивнула. Он осторожно собрал их и перекинул мне через плечо, чтобы обнажить шею и верхнюю часть спины. Там уже виднелись первые шрамы. Поймав через зеркало мой настороженный взгляд, Талвани стал разматывать повязки на своих обожженных пальцах. Один слой… Второй… Я присвистнула, когда увидела совершенно чистую здоровую кожу.
— Кажется, Галаса Дарети действительно хороший целитель? — одобрила я.
Тилвас подмигнул и элегантным жестом дорогой стриптизерши сбросил ненужные бинты на пол. Они легли, будто змеиные шкурки. Я фыркнула, Талвани как-то нехорошо хрустнул пальцами… А потом внезапно наклонился вперед и легонько подул мне на голую шею — волоски на загривке стали дыбом от мятной прохлады его дыхания. Сразу после этого Тилвас пробежался пальцами по верхнему шраму, видному над воротом рубашки, — тому, что шел почти вдоль всего позвоночника. Хоть я и стояла навытяжку, как солдат, а все равно дернулась от неожиданного прикосновения.
— Тише. Всё хорошо, — почему-то шепотом сказал Тилвас. Он слегка надавил на позвонок в начале шрама и начал мягко его массировать, одновременно пристально рассматривая. У меня сразу же зачесалась шея, я потянулась к ней, но Талвани небрежным щелчком отбил мою ладонь и строго покачал головой. В зеркале я увидела его строгий взгляд исподлобья.
Тише.
— Сейчас будет немного странное ощущение, — наклонившись к моему уху и чуть ли не задевая его губами, негромко предупредил аристократ.
— Странное или болезненное?
— А тебя не проведешь, да, Джерри? — улыбнулся Тилвас, и теперь потянулся к моей шее почему-то носом. — Странное. Я предпочитаю называть вещи своими именами.
— Ой, ну конечно! Я встречала немногих, кто так же склонен темнить, как ты.
— Тем не менее, ты уже знаешь всю мою биографию. В рамках необходимого.
— Раз в рамках, то не считается, разве нет?
— Я бы подумал, что ты со мной флиртуешь, если бы не видел, как панически бьется жилка у тебя на шее.
— Я бы подумала, что ты меня соблазняешь, если бы не верила в совесть в людях.
— Так я же не совсем человек?
Я уже открыла рот, чтобы сразить его своим саркастичным ответом, но в этот момент артефактор как-то по-особенному нажал мне на позвонок, и по всему тело разлилось неожиданно-искристое тепло. Я охнула.
— Не больно же? — уточнил Тилвас.
— Но и не странно!
— Значит, я недооценил твой чувственный опыт, — беззлобно прыснул он. — Странно еще будет, не беспокойся.
***
И странно действительно было.
Не отпуская меня, Тилвас потянулся к стене, на которой на длинных гвоздях висели разнообразные магические диковинки. Стена была достаточно далеко, и Талвани пришлось растянуть обе руки по сторонам, да еще и балансировать на одной ноге, чтобы достать до нее. Наконец он подцепил что-то вроде зеленой лупы с большим количеством рычажков на рукоятке. Все это время он не переставал массировать мою гурхову шею, и меня это, признаться, слегка сбивало с толку. Мне было очень приятно, а это не то ощущение, которое ждешь в подобных обстоятельствах.
Тилвас поднес лупу к моему шраму, дернул один крючок на ручке артефакта, и из изумрудного стекла мне на кожу полился мерцающий свет. Талвани стал проделывать какие-то махинации с этим светом, одновременно сосредоточенно нюхая мою кожу за ушами и в основании плеч. Я порадовалась тому, какое душистое цветочное мыло используют в доме госпожи Галасы. А потом подумала: не помешает ли его запах ритуалу? В чем вообще смысл меня нюхать?
Но спрашивать не стала.
Внезапный сеанс массажа после появления лупы закончился, и я расслабилась и даже слегка заскучала, когда вдруг заметила, что от деревянного пола поднимается смутная темная аура. Я нахмурилась, решив, что это какой-то дым — готовка внизу пошла не по плану? — но дым явно был потустороннего происхождения. К нему добавился еще один эффект: деревянный пол комнаты стал медленно покрываться черными лужами. Из углов поползли клубы тени и порванного в лоскуты серо-грифельного тумана. Неуверенный треск донесся с потолка: я подняла взгляд и увидела, как встревоженно искрит маг-светильник, со всех сторон осаждаемый темнотой.
— Это нормально? — напряженно спросила я.
— Что?
— Я вижу… тени.
Тилвас не сразу ответил. Он отложил лупу и теперь снова касался меня пальцами, медленно вел ими по узору шрама, будто ища что-то наощупь.
Мне уже казалось, что в комнате наступила глубокая ночь, хотя времени было едва шесть вечера. Звуки тоже притихли, будто бы уши мне обложило ватой. Я не видела свои ноги до колена, потому что они были полностью погружены в черноту. Теперь она сгустилась до состояния воды – гладкой и холодной зеркальной поверхности, быстро поднимающейся все выше и выше. На потолке комнаты тоже собирались черные капли, тягучие, как смола. Они просачивались сквозь доски и, медленно набухая, будто черная кровь срывались вниз.
Кап. Кап. Кап.
Во всех углах комнаты.
Кап.
Черные круги шли по вязкой черной крови, наполнившей дом. Стены уплывали в никуда, отдаляясь, уменьшаясь сообразно расстоянию. Все вокруг растворилось в незряче-зеркальном космосе пустоты, и остались лишь мы с Талвани – две фигуры, погруженные в воду.
Кап. Кап.
Безумие.
— Джерри, — попросил Тилвас, — позволь я все-таки посмотрю всю твою спину?
Он не знал, что мы скоро утонем. Я опустила голову и посмотрела на наши отражения в черной воде. Я вся была покрыта запекшейся кровью, а глаза и руки Тилваса светились багряно-красным цветом, тьма венчала его короной. Его отражение скалило зубы, примериваясь к моей шее сзади.
— Э-т-то точно иллюзия? – с трудом выдавила я.
— Да, — уверенно сказал артефактор, тогда как Тилвас-Во-Тьме впился в меня острыми звериными клыками, и мое отражение затряслось в безмолвном вопле. – Так можно?
Я закрыла глаза, кивнула, и резко рванула рубашку на груди, стремясь закончить все это как можно быстрее. По полу посыпались пуговицы, и это странным образом утешало – значит, в реальности пол действительно есть, пол – не вода…
