— Я не хочу, чтобы вы пострадали, но все зависит от вас, — нервно произносит Стас, озираясь по сторонам. Да, там, за дверью, в коридоре находится охрана, можно попытаться отвлечь Стаса и рвануть к двери, позвать на помощь, можно даже попытаться выхватить у него пистолет, но нет у меня уверенности в том, что, занервничав, парень не нажмет на курок. А потому я отметаю эту идею, Юля, кажется, разделяет мои мысли. К тому же непохоже, чтобы Стас хотел нам навредить, он больше похож на отчаявшегося зверька, загнанного в угол и из последних сил цепляющегося за надежду остаться в живых.
—Чего ты хочешь, Стас? —
— Я хочу, чтобы твой жених оставил меня в покое, перестал меня преследовать, — отвечает он и шумно вздохнув, опускает пистолет, зарывается пятерней другой руки в волосе и поднимает голову к потолку. — Я не хотел, чтобы все так вышло, ты мне и впрямь нравилась, Кать…я просто не мог поступить иначе… Денис хотел, чтобы я подкрался ближе к Деминым, — он делает паузу, — логичнее было бы подкатить к тебе, — кивает на Юльку и та фыркает в ответ, — но все как-то само получилось, ты, Кать, оказалась в нужное время в нужном месте, — намекает на нашу с ним первую встречу.
—Ближе к делу, — произносит Юлька тоном, так сильно напоминающим тон ее родного брата.
— Ты мне понравилась, сильнее, чем можешь себе представить, — продолжает Стас, не реагируя на слова Юльки. — Использовать тебя с каждым днем становилось все сложнее, а потом ты пришла ко мне, такая взволнованная, я сразу заподозрил что-то неладное и прежде, чем мы…в общем, когда ты сказала, что Демин решил на тебе жениться, я подумал: вот он шанс, мой шанс прекратить этот спектакль, отпустить тебя с минимальными потерями.
— Ты мог просто рассказать.
— Не мог, Катя, ты бы не ушла, а мне нужно было, чтобы ты ушла, сама и, чтобы на то, была весомая причина. Я думал Денис отступит, решит зайти, с другой стороны, раз уж так случилось, что тобой заинтересовался Демин, а вышло, наоборот. Через несколько дней после того, как я выгнал тебя из квартиры, Денис удивил меня, приказал вернуть тебя, любым способом, уговорами, угрозами, неважно. Вынудил снять побои и…
— Тебе не пять лет Стас, ты мог не учувствовать во всем этом, отказаться, прийти к нам в конце концов, — меня злят его оправдания, попытка выставить себя невиновным, мол, я так, мимо проходил и вообще не при делах. Все плохие, а я один хороший. Я прекрасно помнила его поведение, его слова в последний наш разговор, его угрозы. Не было похоже, чтобы его к чему-то принуждали.
— У тебя все просто да? — усмехается, опирается спиной о стену и сползает по ней на пол. — Моя мать, Катя, почти шесть лет была заложницей этого ублюдка, — вздыхает Стас, повергает меня в шок своими словами. — После смерти отца, его брат отчего-то решил, что она — его собственность.
— Ты говорил, что твои родители погибли, оба, — произношу, не понимая к чему он клонит.
— Я солгал, — отвечает он. — Подростком я боялся Дениса, он не брезговал спустить пар, используя меня в качестве груши для битья, а когда повзрослел, решил дать отпор. Результатом моих действий стало то, что мать я больше не видел. Я вынужден был плясать под его дудку, знал, что он может с ей делать, если взбрыкну. И я плясал, чтобы хоть изредка иметь возможность видеть мать. Знаешь, сколько раз я хотел придушить подонка, только мать совсем сдала, сядь я за решетку, она бы не пережила.
— И все же, достаточно было просто рассказать, мы бы помогли, Макс бы помог, — не сдаюсь я, мне жаль его мать, но ведь он сам сделал свой выбор. Пошел по пути наименьшего сопротивления, всегда проще обвинить других, лишь бы не признавать своих ошибок.
— Он мент, Катя, был ментом, — стонет Стас, словно ведет разговор с умалишенной, до которой все никак не доходит суть, которую он так старательно пытается донести. — Он наперед мои действия просчитывал, каждая наша с тобой последующая встреча прослушивалась и просматривалась, я не мог рисковать, понимаешь, у него была моя мать, уж прости, что ее благополучие у меня в приоритете. Дай я ему хоть повод усомниться во мне… я и так чувствовал себя ничтожеством, потому что не смог защитить мать, а он за каждым шагом моим следил.
— Думаешь, мы совсем без мозгов, да? — подает голос Юля, о которой все уже успели забыть. — Долго думал над этой слезливой историей, думаешь, мы не понимаем, что ты просто хочешь сохранить свою жалкую жизнь.
— Да плевал я на эту жизнь, — взрывается Стас и мне становится страшно, потому что в его руках все еще находится пистолет, и мы все еще оторваны от охраны. А что, если у него что-то перемкнет в голове, и он начнет стрельбу? — Думаешь, я смерти боюсь? Я бы давно пустил себе пулю в лоб — это лучше, чем прятаться от Демина, если бы не мать. У нее кроме меня никого нет.
Что-то в его голосе, что-то отчаянное и надрывное, заставляет меня поверить. Мне становится жаль его, он оказался заложником ситуации. Как бы я поступила на его месте? Не знаю. Наверное также.
— Я поговорю с Максом, — вздыхаю.
— Ты в своем уме? — рявкает Юля, которой мое решение явно приходится не по душе. — После всего, что он сделал?
А что он в общем-то сделал? Врал, угрожал? Но ведь ничего непоправимого он не совершил.
— Юль, — качаю головой и повернувшись к Стасу, произношу: — Отдай мне пистолет.
Протягиваю руку, чтобы забрать у него оружие. Он медлит, смотрит на меня с подозрением, видимо, решая можно ли мне верить.
— Даже, если ты пристрелишь нас, живым ты отсюда не уйдешь, ты понимаешь? Подумай о матери, Стас. Я обещаю, тебя не тронут.
Прикрыв глаза, Стас еще немного медлит, а потом поднимается на ноги, вынуждая меня сделать шаг назад и нерешительно протягивает мне пистолет. Даже с предохранителя не снял, не собирался он стрелять. Откладываю пистоле на раковину, чтобы не дай Бог не произошло непоправимое.
— Прости меня, Кать, если бы я мог поступить иначе…
— Не надо, — останавливаю его, очередной приступ тошноты подкатывает к горлу, но я сдерживаю порыв, делаю глубокий вдох и добавляю: — Ты должен исчезнуть, Стас, уезжай, тебя не будут преследовать.
Договорив, подхожу к двери и уже собираюсь дернуть ручку, как она вдруг распахивается и внутрь влетает разъяренный Макс, а следом за ним Димка в сопровождении парней из охраны. Словно озверев, Макс набрасывается на Стаса, наносит удар один за одним. Швыряет Стаса на пол, продолжая бить того, но уже ногами. Понимаю, что, если не остановлю его, Стасу конец. Макс убьет его, а я обещала, что его отпустят.
— Хватит, пожалуйста, — кричу, что есть силы, — Макс! Остановись, слышишь!
К счастью Макс все-таки останавливается, бросает на меня удивленный взгляд.
— Выведите ее отсюда, — приказывает своим людям, но прежде, чем кто-то из них успевает среагировать, я бросаюсь к Максу, обхватываю его шею и прижимаюсь к ему изо всех сил, только так, я могу его остановить, знаю, что он не станет делать резких движений, побоится навредить мне и малышу. Обнимаю его, покрываю лицо поцелуями, шепчу просьбы отпустить Стаса.
